Они были очень аппетитные — эти груши почти в самом центре Лодзи. Даже сейчас, закрыв глаза, вижу их наливные бока и недоступный, как у настоящих красавиц, вид — где-то на самой макушке дерева.
На груши эти обратил внимание не только я, но и мой приятель по поездке, уже даже и не припомню, как его зовут. Ну пусть, например, будет Иван Иванович. Жизнь челнока за границей достаточно аскетична. Мы уехали с родины, где зарплата была эквивалентна в лучшем случае долларам 30, а то и меньше. Поэтому каждый «тыщонц», составлявший часть заветного доллара, был на счету. А за один американский доллар тогда давали одиннадцать с чем-то тысяч польских злотых, потом и больше. Инфляция бушевала не только в Советском Союзе. Чай, колбасу, хлеб везли с собой, чтобы не тратить понапрасну деньги. Что интересно, несмотря на повсеместный дефицит, копчёную или полукопчёную колбаску с собой в дорогу везли многие. А назад затаривались, например, дешёвой газированной водой в полуторалитровых пластиковых бутылках.
На родине в то время ещё и не подозревали, что газировка может продаваться не только в стеклянной таре ёмкостью 0,5 литра.
Кстати говоря, пустые стеклянные советские бутылки из-под минералки мы умудрялись сдавать как пустую тару даже в Югославии. И за хорошие по меркам скупого обмена деньги. Ну, а то, что пустая пластиковая польская бутылка потом ещё долго пахла фруктовыми ароматизаторами, считалось особым свидетельством высокого качества товара.
Несмотря на то, что свободное хождение долларов в то время уже почти было разрешено, при подъезде к границе от греха подальше все старались их спрятать понадёжнее. Спрятал и я. И забыл. А потом, когда до Тулы оставалось минут десять езды автобусом, вдруг отчего-то о них вспомнил и начал копаться в памяти, где же лежит моя законно наспекулированная валюта. И с ужасом понял, что спрятал доллары в «зайчики». Не в белорусские рубли, их тогда ещё не было в проекте, а в упаковку детских ножниц с изображением зайчика. Почему-то в Польше они не вызвали энтузиазма, и я на обратной дороге все ножницы-зайчики, что не продались, отдал в подарок работнице то ли школы, то ли детского сада, которая челночила вместе с нами. И даже не помнил о содержимом. Хорошо хоть память не подвела. Мы с ней тут же обшарили её сумки и к нескрываемой мной радости нашли завёрнутые в рулончик денежки.
Но вернёмся к груше. Мимо неё мы ходили минимум два раза на дню. А она такая аппетитная, так и просится, сволочь, в рот. В конце концов Иван Иванович предложил то, что я и сам хотел ему предложить: «Пойдём обтрясём». Видно, у него аппетит от безделья разыгрался больше. Оно и понятно: пока мы стояли на рынке и поштучно продавали все прихваченные из дома одноразовые ручки, пластмассовые цветочки и прочую ерундистику, он-то моментально оказался с пустыми руками. Это, кстати, тоже стоит отдельного пересказа.
Обычно все знакомятся в купе поезда, и начинается: кто что прихватил выгодно продать. Сидим, хвастаемся и его спрашиваем:
- А ты что везёшь?
- Водку, — говорит.
Мы улыбнулись. Ну понятно, что водку. Пару бутылок все везут, хоть и страшновато ею торговать: попадёшься в руки полиции — всё, что выручил, вынут. Но и риск оправдан — в минимальном количестве товар надёжно уходящий. В крайнем случае, если не реализуешь, то мы тоже люди. И не хуже поляков знаем толк в этом напитке.
- А что ещё? — спрашиваем.
- Да всё.
- Как это всё?
- Да так.
Открывает сумки, а у него три огромных сумки забиты только злодейкой с наклейкой.
Уже не так страшны и польские полицейские, потому что до этого надо ещё успешно миновать с такой контрабандой кристальной честности белорусских таможенников и не менее бескорыстных польских. И что вы думаете? Даже на сумки его не посмотрели, только в честнейшие глаза глянули и штамп в паспорт поставили: добро пожаловать.
Но шоу продолжалось. Ведь продать бутылок сто водки за несколько дней — это почище, чем шинок (кабак. — Прим. автора) открыть на центральной площади.
Но в первый же день по прибытии наш неопытный в челночных делах Иван Иванович нашёл оптовика, по-быстренькому сторговался, всё отдал ему, получил заветные злотые, которые тут же обратились в доллары, и ходил достопримечательности города изучал. Ну не гад?
Конечно, за три дня такого безделья оголодаешь, захочется груш.
Маленько, конечно, мы посомневались. Но потом как-то робко, но одновременно сами себя вдруг спросили: может, лучше ночью? И так же одновременно категорически ответили: нет! Только сейчас! В конце концов, может, мы спортсмены и лазить на груши в центре города — это тренировка такая.
Полез Иван Иванович, я внизу стоял, с сумкой. Много, правда, не стали трясти — так, на пару дней поесть и товарищей угостить. Спрыгивает Иван Иванович вниз. Тянем свои ручонки к заветному фрукту. И дружно плюёмся. Зелёные, заррррраза!!! Даже откусить невозможно!
Не всё то золото, что в красивой упаковке! А ещё культурная Европа называется! Сплошной обман!
Что везли в Тулу челноки
Везли к нам чай «Эрл Грей» с прежде неслыханным в Союзе запахом бергамота, турецкие джинсы, не менее фирменный турецкий свитер, который растягивался уже на следующий день после начала носки, ну и конечно, зелёные бумажки с портретами американских президентов.
Краткий словарь 90-х
Выбросили (дефицит) — термин, означающий, что в магазине для выполнения плана в торговлю поступил дефицит.
Чёрный ход - купить товар не в торговом зале, а непосредственно у кого-то из сотрудников магазина.
Фарцовщик (фарца) — деятель теневой экономики, который продавал с рук дефицитные товары из капиталистических стран.
Что было в дефиците? ВСЁ!
- По воспоминаниям очевидцев, среди продуктов дефицитом в те времена были:
- Мясо, варёная колбаса и другие мясные изделия.
- Натуральный растворимый кофе, какао-порошок.
- Сгущёнка всегда пользовалась спросом. Ещё бы, за 37 копеек можно было купить банку лакомства.
- Тушёнка. Её покупатели сметали с полок и хранили впрок. Некоторое время тушёнку распределяли по талонам.
- Шоколадные конфеты и другие кондитерские изделия.
- Импортные и отечественные фрукты.
- А ещё сыр, гречневая крупа и многое другое.
