Дмитрий Чепушканов – актёр, на которого ходит зритель. Он и Ромео из «Карнавала в Вероне», и разбитной учитель танцев из «Рок-н-ролла на закате», и Левша из замятинской пьесы о победителе аглицкой блохи. Только в текущем репертуаре тульской драмы у него около 15 ролей.
«Запорожец» – отличная машина
– Дмитрий, Вы служите в театре, мама – библиотекарь. Вы, получается, книжный мальчик?
– Вообще нет. Я катастрофически мало читаю для человека моей профессии. Хотя у меня читающая семья. Мама библиотекарь, и её мама была библиотекарем. А папа военный, и вся династия военная. С другой стороны, мне иногда очень много приходится читать литературы вокруг пьесы, это часть работы.
– Раз папа военный, значит, Ваша семья всю Россию объездила?
– Это да – Россию всю проехал насквозь. В Чите, где служил отец, у нас была машина «Запорожец». И мы как-то погнали её оттуда в Тулу. «Запорожец» – чудесный аппарат на самом деле. Его просто нужно один раз правильно отремонтировать. Первые двести километров мы ехали больше недели, потому что он сломался. А остальные семь тысяч – тоже за семь дней.
– Какие воспоминания остались от Забайкалья?
– Меня иногда спрашивают: ты в армии служил? Отвечаю: я там жил. Сначала это была станция Мирная, со степными сопками. Потом Сретенск – там же, в Читинской области. Небольшой городочек, из производства только фабрика валенок. Чудесный край, несмотря на то, что там холодно. Когда я приехал в Тулу, мне показалось, что в Сибири люди намного добрее. Но с другой стороны, это было начало девяностых, непростое время.
– Отец в каких войсках служил?
– Он артиллерист. На стрельбища нас брал, гранаты кидали, из автоматов стреляли.
Я в нужном возрасте понял, что войнушка – это ни к чему. А армия при всей своей романтике – серьёзное дело.
Мой папа был ещё той закалки, советской. Дослужился до полковника. Через Министерство обороны в Москве ему удалось добиться построить кооперативную квартиру в Туле. Это большое чудо.
Рука судьбы
– У вас необычное для актёра первое образование – тульский политех...
– Когда в 1993 году мы вернулись в Тулу, я думал куда-то поступать. В итоге поступил на машфак и ушёл только с пятого курса, когда пришлось совмещать. Я уже учился и в театральном. Видимо, всё за меня решила судьба. Я тогда серьёзно заболел – пришлось ложиться в больницу и брать академический. В театральном успел сдать сессию, а в политехе один академический, второй… И потом понял, что я остаюсь в театре.
– А что за болезнь?
– Онкология. Но благодаря врачам, своему внутреннему желанию, родителям удалось с ней справиться. Видимо, действительно мысли наши материальны, и то, чего хочет общность людей, может сбываться.
– Но о театре мечтали?
– Никогда. Знаете, у русских офицеров был такой девиз: «Делай что должно, и будь что будет». В тот момент я понял, что мне надо это попробовать. Помню, стоял на экзамене и от внутреннего зажима всё время дул на чёлку. У меня тогда были длинные волосы, ещё длиннее, чем сейчас. Мне нравилась романтика московских байкеров, их предводителя Хирурга. Этот человек в те годы, когда все брились наголо, не боялся носить заплетённую косу. Мой внутренний протест совпадал с его позицией – это была романтика человеческой свободы. Коса, кстати, и сыграла в моей жизни определяющую роль. Когда я пришёл в политех, меня не брали на военную кафедру – волосы не по уставу. Потом сказали, что можно, но я уже обиделся и сказал, что не пойду. И потом так получилось, что экзамены в театральное училище проходили в тот момент, когда на военной кафедре были учебные сборы. Я бы, естественно, ни на какие экзамены не попал.
– А к байкерам имели какое-то отношение?
– Нет, у меня и мотоцикла не было. Но я в составе дружины «Крепость» занимался историческим фехтованием. Мы приезжали на байк-шоу, участвовали в трюковой части. Я даже немножко тренером в клубе «Витязь» поработал. Были мои ребята-бойцы, которые неплохо выступали. Все доспехи так или иначе делались своими руками. За исключением того, что требовало технологии – ковки, например. Тогда приходилось обращаться в кузницу или на завод. Кстати, при соблюдении техники безопасности наш спорт менее травмоопасен, чем любой другой контактный вид спорта. Это точно.
– Но синяки после ударов остаются?
– А куда без них? И сломанные рёбра, и нокауты были.
Работа как работа
– Вы смущаетесь, когда Вас узнают на улице?
– Дико смущаюсь. Просто не знаю, что с этим делать. У меня такое ощущение, что этого не должно быть. Я ведь просто делаю своё дело, которое мне доверили. Так же, как любой другой человек исполняет свою службу, долг.
– Первую роль в театре помните?
– Ходил с подносом в спектакле «Контесса, или Радость бытия». В общем, классическое «кушать подано». А первой крупной текстовой ролью у меня был ввод на роль Дона Алонсо в спектакль «С любовью не шутят».
– В кино не было шанса сняться?
– Если ты живёшь в Москве, это проще. Работая в Туле, без кокетства, это совместить трудно. Но не невозможно.
Не очень хочется сниматься во всём подряд. И я ещё надеюсь, что будет возможность попасть в хорошее кино.
Одни этого добиваются, снимаясь везде-везде, другие – стараясь не примелькаться. Я не знаю, когда мне повезёт, но мне повезёт.
– У вас ведь театральная семья, супруга – тоже актриса тульской драмы Лариса Киеня.
– Мы стараемся не выносить на всеобщее обсуждение нашу семейную жизнь. Но у меня чудесный сын растёт, ему восемь лет, он учится уже в первом классе. И дочери Адель – два года. Так что в семье у меня тоже всё хорошо.
Дмитрий Чепушканов
Родился 18 февраля 1978 г. в Туле.
В 2003 году окончил Ярославский государственный театральный институт (курс при Тульском академическом театре драмы).
С 2003 года – актёр Тульского академического театра драмы.
Любимый режиссёр: Александр Клоков.
Любимые кинорежиссёры: Андрей Звягинцев, Александр Сокуров, Нури Джейлан (Турция).
Женат, есть сын и дочь.
