Последний раз он выходил на сцену два года назад – в спектакле «Большая маленькая драма», который ставили специально под него. Но на сцену успел выйти лишь считанное число раз. Последний раз в театре побывал совсем недавно, в профессиональный праздник – 27 марта.
Человек старой формации
Борис Заволокин родился не в самый удобный для театрального актера день – 26 июля 1939 года. Поскольку в июле коллектив театра всегда в отпуске, то его актерский бенефис объявлялся, когда стартовал следующий театральный сезон. Получался как бы второй день рождения.
«С другой стороны в театре всегда рождаешься дважды, – шутил он. – Первый – когда ты туда попадаешь, и второй – когда начинаешь играть не самого себя».
Не себя он начал играть в сорок первой тульской школе, это здание на углу Советской и Дзержинского, где учительница литературы организовала драматический коллектив и поставила фрагмент спектакля по очень известной тогда пьесе Бориса Горбатова «Юность отцов». У Заволокина была роль Ефимчика.
«Я даже позволил себе самостоятельность. Начал играть его заикой. Так я проявил первые способности к импровизации. Хотя самая лучшая импровизация – хорошо срепетированная».
Дом, где родился Борис Федорович – на улице Каминского, 15, тогда еще Колхозной. Сейчас его уже нет. Жили фактически в подвале – окно, выходившее на дорогу, почти наполовину уходило в землю, так что видны были только ноги людей, спешащих на рынок. Именно эти ноги фактически стали путевкой в большую актерскую жизнь. Он смотрел на них, и старался представить человека – его социальный статус, характер, возраст. Оценивал, какая обувь, как начищена, есть ли на ней заплатки, как ходит хозяин обуви.
Хорошо помнил он и День Победы, хотя тогда маленькому Борису было всего шесть лет.
«Все ночью подскочили, кричали. Меня мама подняла на руки. Помню, стоял солдат или офицер в длинной шинели и стрелял вверх. Представляете, что это за картина для меня, совсем мальчишки?».
О своем детстве вспоминал, что все самое лучшее – пирожки, хлеб, конфеты – старался вынести во двор друзьям. Ели эти послевоенные деликатесы вместе, поделив поровну. И другие ребята во дворе поступали так же.
В спектакле "Два веронца" Борис Федорович появлялся на сцене с собачкой дочери.
После окончания школы работал токарем на оружейном заводе. Все друзья советовали поступать в Москву, в театральный, но так и не рискнул. В 1958 году при Тульском драматическом театре открылась театральная студия, и тогда отец Федор Николаевич подал заявление от имени сына. Сказал ему об этом только когда надо было проходить конкурс. Все экзамены он успешно выдержал, и был принят.
«Последняя ушедшая актриса из той эпохи Софья Владимировна Сотничевская, с которой мне удалось поработать в Туле, и сыграть одну из интереснейших ролей в спектакле «Неугомонная бабушка». Он более десяти лет шел на сцене нашего театра».
Его первый профессиональный театр был в Мукачево, в Закарпатье. Вспоминал, как на улице, когда спрашивали время, могли ехидно ответить: вам по какому? По местному или московскому? Тем не менее отношения между людьми были мирными и добрыми.
Заволокин говорил о себе, что он человек старого формата, и некоторые современные особенности жизни не понимает. Например, всегда искренне переживал за распад Советского Союза. Считал, что это самая большая катастрофа конца двадцатого века.
С непониманием и болью встретил события на Украине. Те еще, 2014 года.
«Я как-то смотрел по телевизору передачу, где говорили о санкциях. И вот берут у одной женщины интервью. Она скривилась: из-за санкций у меня пармезана не будет. Мне так хотелось сказать: милая, там люди гибнут, там кровь льется, детей убивают, а у тебя пармезана нет. Вот этого я простить и понять не могу. Никакой пармезан не заменит человеческую жизнь».
Улыбка – это уже хорошо
По сравнению с нынешней молодежью у нас было меньше соблазнов, все выливалось на сцену, – считал он.
«В театре мы жили, зачастую даже ночевали. О деньгах вообще не думали. У нас было совсем иное отношение к тому, что мы делаем. Театр был для нас храм. Сейчас он если и храм, то без бога. Божественное начало закончилось. Началось не духовное, а материальное. А материальная составляющая никогда не составит счастья. Счастье человеческое может быть только из духовного начала.
Когда меня спрашивают, как вы относитесь к молодежи, я отвечаю: в основном, с завистью. Но я не боюсь того, что происходит со мной. Нынче это все естественно. Как ни парадоксально, я далекое помню лучше, чем нынешнее. А нынешнее летит с колоссальной скоростью. Сейчас молодые актеры имеют такие соблазны, перед которыми трудно устоять. Я их очень понимаю. Приходится разбрасываться, искать какие-то возможности заработать».
Борис Федорович говорил, что воспитан в старой русской театральной традиции, когда было триединство: должно быть видно, слышно и понятно, где бы ни играл. Самое трудное на сцене – уметь молчать, чтобы тебя понимали. «Как раньше шутили: говорить и дурак умеет».
Драма "Смешанные чувства" - сентиментальная история, разыгранная с Ольгой Красиковой.
И вообще всегда надо полагаться на то, что тебе сопротивляется. Только преодолевая, можно чего-то добиваться. Тем более актер – очень зависимая профессия, от материала, драматургии, от режиссера. «Критика – такая вещь, – заметил как-то он, – если меня ругают, это мне нравится. А когда хвалят – это мне ничего не дает».
Несмотря на всю свою зрительскую любовь, первую большую театральную премию Заволокин получил только в 2007 году – в Тамбове, на первом фестивале провинциальных театров. Зато это была премия лучшего актера России. Фестиваль тоже был достаточно символическим. Он проводился в честь известного русского актера Николая Рыбакова, долго работавшего на столичных сценах, а на закате жизни уехавшего в Тамбов. Здесь состоялся его последний спектакль, здесь он и был похоронен. Как гласит легенда, именно с Рыбакова писал Островский актера Несчастливцева в своей драме «Лес». Того самого, который то из Керчи в Вологду, то из Вологды в Керчь. В образе Несчастливцева Рыбаков и был запечатлен на статуэтке, которую вручили Борису Федоровичу – за роль Митрича в спектакле Александра Попова по пьесе Толстого «Страсти по Никите».
«Я взволнован, – делился Борис Федорович своими эмоциями после возвращения в Тулу. – Мне было приятно, что наш театр получил такое звучание, подтвердил, что мы можем гордиться не только тульским оружием, но и искусством, которые он несет на протяжении уже 230 лет. Прежде всего эта премия дорога мне тем, что Рыбаков считался артистом провинции, не был столичной штучкой. В принципе ведь наше искусство театральное и произрастает из провинции. Поэтому такая премия непосредственно славит Россию. Вообще играть в классике – счастье великое. Сейчас, к сожалению, нет таких драматургов, как Арбузов, Володин, а классика дает необыкновенную школу работы».
Примерно с того времени тульские зрители начали встречать первое появление Бориса Заволокина на сцене аплодисментами.
«Ну конечно приятно, чего греха таить, – говорил он. – А для кого мы работаем-то? Для зрителя. Очень приятно, когда молоденькие девочки говорят: а мы вас знаем, и улыбаются. Или просто кто-то видит тебя на улице, в транспорте, ни слова не говорит, но улыбается. Улыбка – это уже хорошо. Это ведь все положительные эмоции».
Под каблучком
В Туле Борис Федорович был знаменит не только своими ролями в кино, но и коллекцией обуви – огромное собрание всевозможных сувенирных башмачков и туфель из разных стран мира. Всего в коллекции – более шестисот экспонатов. В ней имелась даже маленькая сапожная мастерская с инструментами в масштабе один к шестнадцати. Сколько точно экспонатов ее обладатель даже не мог сказать. Зато, шутил, ему всегда легко выбирать подарок.
Началось же все в 1961 году, с поощрительной премии от ЦК ВЛКСМ в виде путевки в Болгарию за какую-то роль. Тогда было модно иметь некое хобби. Люди собирали почтовые марки, монеты, спичечные этикетки, консервные банки. В Болгарии Борис Федорович купил три башмачка, они и стали первыми.
Правда потом иронизировал:
«Хобби я называю в переводе на русский – дурь. Вот такой дури поддался и я, начал собирать башмачки. Моя первая жена тогда меня в этом поддержала. А уж Светлана, моя нынешняя супруга, тоже. Втянулся, стало интересно».
Некоторые экземпляры из коллекции, как водится, даже имели свою историю. Например, сапожок ручной работы из нержавейки. При этом очень тяжелый.
«Достался он мне следующим образом. У нас в доме была соседка Валентина Лодвикова, заслуженная учительница, прекрасная женщина. Придя к ней в гости, я увидел этот сапог и сказал, что собираю такие вещи. Она говорит: «Боренька, как только я умру, я тебе его завещаю». Я ей отвечаю: «То, что вы говорите, это ужасно, это предполагает чуть ли не ожидание этого события. Нет, даже не говорите об этом». Но случилось так, как случилось. У нее было два сапога таких – один теперь у племянника в Москве, мы с ним познакомились на поминках, а другой здесь, в моей коллекции, в память об этом человеке».
Коллекция обуви демонстрировалась в музее самоваров, в Выставочном зале, в православной семинарии. Одна из выставок называлась с юмором «Под каблучком». Как правило, срок работы выставок продлевали по просьбам посетителей – не хотелось расставаться.
«Приятно наблюдать, как светились радостью глаза людей. И вот тогда понимаешь, что общие у нас задачи как у актера, так и коллекционера, – дарить радость, красоту, побуждать к добру».
