Одесса, море, непостоянство и любовь, упоительно красивые песни — в спектакле есть всё, чтобы получить хорошее настроение.
О том, насколько трудно было перенести классическую музыкальную комедию на сцену драматического театра, мы поговорили с режиссером-постановщиком Дмитрием Красновым.
– Дмитрий Алексеевич, Вы помните тот момент, когда пришли к директору театра и сказали, что хотите ставить оперетту? Насколько легко получили согласие?
– Это было примерно так. Я пришел к директору и объявил: хочу поставить «Белую акацию». Он ответил: справитесь? Я говорю — да. И он сказал да. Мы же сейчас дружим с Минским музыкальным театром, они каждый год теперь приезжают к нам со своими спектаклями. Мы видим, как тульская публика реагирует на ивановскую, волгоградскую оперетты, которые также часто бывают у нас с гастролями. И понимаем, что в Туле очень любят музыкальный театр.
– То есть это в какой-то степени случилось исходя из пожеланий публики?
– Это была моя мечта — поставить именно «Белую акацию». У меня есть два спектакля, которые нельзя играть опереточным артистам, — «Белая акация» и «Летучая мышь». И в фильме «Летучая мышь», вы помните, как блистательно это делают наши гениальные братья Соломины.
– Кроме текста есть же еще и музыка. Это как раз далеко не «коронка» у драматических актеров.
– На мой взгляд, для драматических артистов в «Белой акации» не очень сложный музыкальный материал. Но когда мы столкнулись с клавиром, поняли, что хорошо бы эту историю разбавить другими хитами из золотого фонда Дунаевского. И песни из «Кубанских казаков», «Вольного ветра» очень хорошо легли на эту канву. Это лирический музыкальный пласт советской эпохи, который сейчас потерян. Но это высокая музыка, потому что, как мы выяснили при подготовке, петь их очень сложно. Наши артисты справляются, я им за это очень благодарен. Так же как нашему музыкальному руководителю Ларисе Евгеньевне Козловой, которая вытянула эту работу.
– Что самое сложное было при подготовке этого достаточно необычного для тульского театра спектакля?
– Всё сложно. Это настолько трудный жанр, где надо много частей объединить в единое целое — танец, музыку, игру актеров. У молодых же ничего не срабатывает на этих песнях, ностальгии по ним нет. Приходилось много заряжать собственной энергией.
– Но им это интересно? Все эти китобои, возьмут или не возьмут в плавание...
– Не могу сказать, что происходящее на сцене вызывало протест. Интересно. У нас подбирался костяк исходя из того, поет человек или нет, слышит он музыку или нет. Очень здорово мы попали с Яшкой Буксиром — Яном Воробьёвым, который и поет, и полностью соответствует своему образу на сцене.
– Особенно если учесть, что эту роль играли великие предшественники.
– В старой советской постановке это был Михаил Водяной, известный по роли Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке». Еще в каком-то варианте ее играл Спартак Мишулин.
– Вообще «Белая акация», наверное, наименее советская оперетта Дунаевского.
– Она только о любви. Это же его последняя работа, причем незаконченная. Третий акт, когда дома встречают своих гарпунеров, не дописан, там нет музыки вообще. Но мы вставили кое-какие вещи — тоже из хитов Дунаевского. Я считаю, это великий композитор, до сих пор мало признанный. У него, кстати, остался огромнейший архив неопубликованных и неизданных вещей.
– Кроме «Акации» Вы сравнительно недавно еще поставили в Туле «За двумя зайцами». Это совпадение, или обращение к темам, связанным с Одессой, Украиной, не случайно?
– В Одессе я первый и последний раз побывал года за три до случившихся событий. Честно говоря, была мысль пустить в какой-то момент в финале видео с Домом профсоюзов и кадрами происходящего на Украине. Но потом подумал — пусть все останется только светлой ностальгической историей.
– Сейчас, когда премьера уже состоялась, чему больше всего рады?
– Тому, что этот спектакль есть и с каким позитивным настроением мы все пришли к премьере. Желал бы себе и всей команде, чтобы это настроение держалось подольше.
