Максим К.
Я влюблялся очень редко. Первый раз – в семь лет, когда пошёл в школу. Учительница посадила меня за одну парту с очень худенькой, маленькой девочкой. Ручки у неё были, как веточки, ножки – как палочки. Я вообще удивлялся, как на таких можно ходить и не падать.
А Алёнка очень даже быстро бегала на своих палочках, перегоняя мальчишек на уроке физкультуры. К этой девочке у меня возникла любовь-жалость. Хотя жалеть Алёнку особых причин не было. Училась она на отлично, в противовес тонюсеньким конечностям обладала толстой длинной косой. Когда на её светлые волосы падали лучи солнца, её локоны начинали светиться и сверкать, как будто были из золотых нитей.
Когда я увидел это в первый раз, моё сердце подпрыгнуло и замерло от восхищения. И тогда я отчаянно обрадовался тому, что Алёнка – моя соседка по парте, и каждый раз, когда солнце будет её освещать, я смогу любоваться золотыми нитями её волос.
Хотя, конечно, в первом классе я не смог бы сформулировать такую сложную мысль. Но я понимал, что мне радостно оттого, что рядом со мной сидит Алёнка, и ни за что на свете не променял бы такое соседство. Мой дружок Валерка, с которым мы появились в один день в одном роддоме и тогда же, наверное, подружились, предлагал попросить нашу учительницу посадить нас вместе.
– Чего тебе с девчонкой сидеть, да ещё с такой хлипкой? – убеждал меня приятель. – Давай попросим Марину Владимировну вас рассадить. Мы же с тобой дружим с незапамятных времён. Разве она не должна принять это во внимание?
Я не знал, как сказать Валерке, что хочу сидеть только рядом с Алёнкой, боялся, что он меня не поймёт. Но тут неожиданно на помощь мне пришла Валерина мама.
– Ещё чего не хватало! – рассердилась тётя Тоня, услышав, как её сынок строит планы по изгнанию Алёнки с моей парты. – Вы же будете все сорок пять минут болтать и учителя не слушать. А нас потом в школу будут вызывать. Нет уж! Держитесь в классе как можно дальше друг от друга, меньше хулиганства от вас будет. Хоть на уроках отдохнёте друг от друга.
Я развёл руками:
– Видишь, всё против нас.
С Алёнкой мы просидели вместе до выпускных экзаменов. Сначала я делил с ней парту по любви, потом по привычке, а вскоре понял, что Алёнка для меня – друг ничуть не хуже Валерки. А может, даже и лучше. Во всяком случае, мы с ней никогда не дрались и не спорили.
Валерка тоже к ней привязался, и мы дружили втроём. В третий класс Алёнка пришла с совершенно нормальными руками и ногами. Она выросла и даже стала выше Валерки, чему он был не рад и постоянно вставал на цыпочки, когда оказывался рядом с девочкой.
– Молоком её отпаивала всё лето, – хвасталась моей маме бабушка Алёнки. – Хочет есть – молоко, хочет пить – молоко.
– Не вредно ли это? – засомневалась моя мама.
– Да ты посмотри! – возмутилась Алёнкина бабушка. – Не девчонка, а кровь с молоком!
Алёнка и правда выглядела потрясающе. Румяная, голубоглазая, коса до пояса – хоть на обложку шоколадки помещай или в рекламный ролик.
Я влюбился в неё ещё раз, правда, ненадолго. Я понял, что Алёнка для меня – только друг, верный, преданный, отзывчивый.
Я хотя был совсем маленьким, но понимал, что дружба надёжнее любви. Потому как любовь сегодня есть, а завтра – тю-тю, испарилась внезапно. Вечером любишь так, что сил нет, а утром посмотрел – и что-то не то. Дружба гораздо надёжнее. Тебе вообще дела нет, как твой друг выглядит. Если свалится, к примеру в лужу, можно над ним посмеяться без зазрения совести, а не переживать и не краснеть, как будто сам в этой луже сидишь.
В общем, я выбрал дружбу, и мы прекрасно ладили с Алёнкой все школьные годы.
Алёнка и вовсе такими глупостями, как любовь, голову себе не забивала, и когда все наши девчонки влюбились в новенького из параллельного класса и даже драки между собой устраивали, Алёнка ходила со мной и Валеркой на футбол, на каток и в кино, и в сторону красавчика даже не смотрела.
– Молоток! – одобрил её Валера. – Время на белиберду не тратит, занимается настоящими мужскими делами, а не девчачьими глупостями.
Впрочем, сам Валерка влюблялся очень часто. В актрис, учительниц, одноклассниц, но очень быстро терял к ним интерес.
Я, как уже написал, крайне редко обращал внимание на противоположный пол с перспективой влюбиться. Но в девятом классе я случайно увидел на утреннике у малышей Снегурочку и понял, что пропал. Девушка, которая играла внучку Деда Мороза, была старше меня на год и была примой театрального кружка. Моя любовь была больше похожа на восхищение. Я ходил на все спектакли, где она играла, дарил ей конфеты, букеты и мягкие игрушки. Провожал её домой и выслушивал её планы по покорению столичных театральных институтов.
После выпускных экзаменов она действительно уехала в Москву и куда-то даже поступила. Но фильмов с её участием я не дождался. Очень скоро она вышла замуж за бизнесмена и выставляла фотографии роскошных интерьеров в соцсетях.
Маринку я увидел на дне рождения однокурсника. Она пришла с парнем из параллельной группы. Выглядела она, как девочка из неблагополучной семьи. Слегка потрёпанная, вульгарная, с хриплым голосом, крупными губами, неровно накрашенными яркой помадой, в облегающей прозрачной кофточке и обтягивающей короткой юбке.
Я влюбился в неё с первого взгляда. Понял, что готов носить её на руках и выполнять каждое её желание. Я подсуетился и сел рядом с ней. Если наши руки случайно соприкасались над столом, меня обдавало жаром, и я долго не мог прийти в себя. Я жаждал этих прикосновений и боялся того момента, когда нам придётся разойтись по домам.
Начались танцы. Я осмелился её пригласить, прижал к себе, вдохнул аромат её дешёвых духов и сигарет и понял, что жить без неё не могу. Она мало говорила, была погружена в себя, и ничего не имела против моих жарких объятий.
Позже я увидел, как она страстно целуется с парнем, который привёл её на праздник, и поклялся, что она будет моей. Я осмелился и попросил у неё номер телефона, она улыбнулась понимающе и милостиво продиктовала заветные цифры. Я запомнил их так, как будто каждую выжгли на моём теле калёным железом.
На следующее утро я уже позвонил ей и пригласил прогуляться в усадьбе известного писателя.
– Только не на общественном транспорте, – попросила она.
Я возликовал. Отец на моё совершеннолетие подарил мне недорогую машину, и за два года я превратился просто в аса вождения. Друзьям, однокурсникам, бывшим одноклассникам постоянно требовалось что-то перевезти, кого-то встретить, кому-то помочь. Я никогда не отказывал, оттачивая навыки вождения.
Я лихо подкатил к её подъезду. Она появилась в той же кофточке и юбочке, что и вчера. Моё сердце заслезоточило от нежности. Бедняжка, ей и надеть нечего!
Мы поехали в усадьбу, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. На середине пути я осмелился спросить:
– У тебя с Владом серьёзно?
– Да так… Просто спим вместе, – улыбнулась Марина. – Но жениться на мне он не собирается.
Я оценил её откровенность.
– Хочешь, я на тебе женюсь? – спросил я, замерев. Сейчас решалась моя судьба.
– Все вы так говорите, – засмеялась Марина, – пока своё не получите.
– Выходи за меня, – попросил я. – Хочешь, прямо сейчас подадим заявление? Я влюбился в тебя до безумия. У меня никогда такого не было.
– Ты мне тоже нравишься, – улыбнулась Маринка.
Я остановил машину на обочине, притянул её к себе и поцеловал. И понял, что я ничего не знал о любви до сих пор. Я провалился в вечность, бродил по неизведанным галактикам, у меня стучало сердце, кружилась голова, но самого меня не было. Я разбился на атомы нежности, сладострастия и страсти. Когда я оторвался от Маринки, прошло, наверное, часа три.
– Я тебя никому не отдам, – прошептал я, приходя в себя. – Поедем ко мне?
Наутро я встал самым счастливым человеком на свете. Сессия сдана, впереди лето. Родители на даче, со мной рядом страстно любимая женщина.
– Сейчас поедем по магазинам, у меня есть кое-какие сбережения, купим тебе, что понравится, – предложил я.
Я поцеловал Маринку и понял, что не хочу отпустить её от себя ни на минуточку. В этот день до торгового центра мы так и не добрались.
Я уговорил Марину выйти за меня замуж. Сходил к Владу и попросил оставить ее в покое.
– Мы с Мариной поженимся, поэтому забудь её, – предупредил я.
В глазах Влада вспыхнули весёлые огоньки.
– Сколько угодно, чувак. Мне эта девка без надобности.
Оставалось ещё сказать родителям о том, что я женюсь. Зная мою маму, я понимал, что она будет вовсе не в восторге от моего выбора. Я решил заручиться поддержкой своих друзей.
Я познакомил Марину с Алёнкой и Валерой. Когда я сказал им, что это моя невеста, Алёна покраснела и посмотрела на меня непонимающим взглядом. Валерка долго кашлял, потом сказал:
– Давай отойдём на минуточку.
Мы оставили девушек за столиком кафе и вышли на улицу.
– Макс, это розыгрыш? – со смехом поинтересовался Валера. – Или ты кому-то проспорил желание? Предупреждать надо, я чуть со смеху не умер.
Друзья моего выбора не поняли и не оценили. Я чуть было не подрался с Валеркой в кафе после того, как Марина вышла из-за стола, а он покрутил пальцем у виска и сказал, что мне надо сходить к окулисту и заодно к психиатру.
– Мне просто интересно: я всю жизнь дружил с чокнутым или у тебя это только сейчас стало проявляться? – ухмыльнулся Валерка.
– Нас это не касается, – быстро сказала Алёнка и тут же сбивчиво оправдалась: – Я имею в виду не твоё состояние здоровья, а твою личную жизнь. То есть я хотела сказать, что никакой ты не сумасшедший и можешь жениться на ком хочешь.
– Ага, – подтвердил Валерка. – Даже на такой… – он кивнул в сторону Марины, которая возвращалась к нашему столику.
Хорошо хоть у друзей хватило тактичности не показать Марине, что она им не понравилась. Они быстренько с нами распрощались и сбежали из кафе. Алёнка даже лицемерно пробормотала Марине:
– Приятно было познакомиться.
Я подумал, что если мои лучшие друзья, которые всегда меня понимали и поддерживали, так отнеслись к моему решению, что будет, когда Марину увидит мама?
Но я понимал, что без Маринки мне не жить. Без друзей тяжело, но возможно, без родителей трудно, но осуществимо. А без неё – немыслимо.
Мама, после того как я представил ей Маринку как мою будущую жену, сослалась на головную боль и ушла в комнату. Папа вспомнил, что у него дела в гараже.
А когда я проводил Маринку к ней домой, потому что оставить её на ночь у нас в квартире было всё равно, что соорудить костры во всех комнатах и поджечь жилище, мама, забыв про головную боль, очень бодро раскричалась.
– Не для того я растила сына, чтобы вот так запросто отдать его в лапы вульгарной девицы из самых низших слоёв населения! Я тебя для чего водила в кружки и музеи? Ночи не спала, думая, что ещё сделать для твоего развития! На все родительские собрания ходила. Держала руку на пульсе, так сказать. И что я получила в итоге?
Папа попробовал объяснить, что не обязательно жениться на всех девушках, с которыми завязались отношения.
– Сынок, я, наверное, мало с тобой разговаривал в юности, – нервно вытирая очки, доверительно говорил он мне. – Если даже у вас всё далеко зашло, это не повод жениться. Это был её выбор так себя повести. А ты имеешь право выбирать, и поверь мне, ты достоин гораздо лучшего.
– Да откуда вы знаете, что лучше для меня?! – кричал я. – Я люблю Маринку и женюсь на ней, хотите вы этого или нет! Это мой выбор! Выбор взрослого человека...
Мама схватилась за сердце, но если бы в тот момент она умерла, я бы переступил через неё и побежал к Маринке – так велика была моя страсть. Мама, к счастью, не умерла и даже не заболела. На семейном совете мы решили, что отец снимет мне квартиру с условием, что я повременю с женитьбой.
Я подумал, что это прекрасное решение. Потому что жить нам с Маринкой было негде. У неё в двухкомнатной квартире – пьющие мать и бабушка и беременная сестра с мужем-дебоширом. А так я буду рядом с моей обожаемой женщиной, а женитьба никуда не убежит.
Мы с Маринкой переехали в наше гнёздышко и начались месяцы блаженства. Мне пришлось перейти на заочное отделение, потому что отец по наущению матери отказался меня содержать и надо было зарабатывать деньги.
Но так как из-за работы я стал реже видеться с Мариной, я бросил институт.
Маринка постоянной работы не имела, да и не хотел я, чтобы она целыми днями где-то пропадала. Пусть сидит дома и ждёт меня.
О том, что Марина ждёт малыша, мы узнали слишком поздно. Я не хотел ребёнка, он заберёт у меня всё внимание любимой женщины. Маринка тоже не горела желанием становиться матерью. Но ей пришлось рожать.
Я буквально носил её на руках последние месяцы беременности, не хотел с ней расставаться ни на минуту. Очень скоро она будет принадлежать не мне одному. И надо было насладиться последними денёчками нашего спокойствия.
Маринка родила сына. Я забрал их из роддома. Маринка была спокойной и отстранённой. Пока ехали домой, курила в окно машины и молчала. Я упрекал её за дурную привычку, которая раньше мне не мешала. Но теперь, когда появился малыш, я думал, что она прекратит дымить.
В первый же день к нам заявились в гости её непутёвые родственники.
Пьяные мать и бабка, да ещё и сестра с грудным младенцем. Детей уложили на кровать, а сами сели за стол. Говорили тосты, громко смеялись над непонятными мне шутками.
– А где же сваты? – спросила меня мать Маринки. – Непорядок. Вам жениться надо. Ребёнка родили, а у девки моей никаких гарантий. Где же ваш товар, наш купец? Звони-ка сынок своим папаше с мамашей. Знакомиться будем с роднёй.
Я подумал, что идея так себе. Но пообещал в скором времени всё организовать. Гостей еле выпроводил в тот день. Я хотел обсудить с Маринкой имя нашего сына, наши дальнейшие планы. Хотел прижаться к ней, вдохнуть родной запах. Но мальчик плакал полночи, тихонько и жалобно, и Маринка то и дело вставала его укачивать.
Матерью она оказалась неплохой. Кормила сама, умело пеленала, с удовольствием гуляла с Владом на детской площадке. Назвать Владом сына предложила Маринка. Мне это не понравилось – так звали Маринкиного бывшего.
Мои родители не захотели посмотреть на внука, Валерка тоже не проявил заинтересованности:
– Старик, их у тебя ещё столько будет, имён не запомнишь, – предрёк он. Я так и не понял, о ком он это сказал – о жёнах или детях.
А Алёнка пришла. Влад таращился на неё из кроватки, а потом тихонечко заскулил. Алёнка умилилась и взяла его на руки.
– А ты знаешь, Макс, я скоро замуж выхожу, – сообщила она.
Это известие почему-то меня расстроило. Прямо кошки заскребли на сердце.
Мы с Маринкой тоже расписались. Я купил ей красивое платье, она захотела красное. Платье ей шло. Гостей на торжестве не было. Её родственников я не захотел терпеть, а мои не соизволили прийти.
Прошло три года. Я работал, а вечером бежал домой к любимым людям. Мама однажды пришла посмотреть на внука.
– Совсем на тебя не похож, – констатировала она. – Я не удивлена.
– Мама, это мой сын, я уверен в этом, давай не будем больше говорить на эту тему.
Я не стал ругаться с мамой, поскольку знал, что Маринка принадлежит только мне. Но однажды после смены я пришёл в пустую квартиру и удивился: по идее, Маринка и Владик должны были быть дома. На кухонном столе лежала записка: «Не ищи меня. У нас с Владом начинается новая жизнь».
Я никогда не понимал, что у Маринки на уме, да и не очень-то этим интересовался. Я любил её безумно и страстно, и признайся она мне, что хочет потушить солнце или украсть гобеленовые коврики из музея, это бы не поколебало моей любви.
Я не знал, где искать жену и сына. Кинулся к её матери, она выслушала мои сбивчивые объяснения и важно сказала: – Маринка себе ферзя нашла. Не чета тебе. Забудь про мою дочку.
Пока я соображал, что делать, мне позвонила Алёнка.
– Приходила Марина и оставила мне Влада на время. Сказала, что уезжает в Москву с любимым человеком. Влада он взять не захотел, хотя она до последнего надеялась. И ещё она сказала, что не знает точно, твой ли это сын. У неё параллельно был роман с другим мужчиной. Извини, наверное, не надо было тебе это говорить, – почти прошептала Алёнка.
– Сказала уже, – зло ответил я. – Почему она тебе нашего сына принесла?
– Марина сказала, что не может уже поехать к тебе, ты её не отпустишь, – чуть не плача объяснила Алёнка.
Я поехал к Алёнке, хотел гордо забрать сына и вернуться домой. Но представив, как мы с Владом входим квартиру, где пахнет Маринкиными духами, отчаянно разрыдался.
– Максим, оставайтесь у меня, – предложила Алёнка. – Это надо пережить. Должно пройти время.
– Это нельзя пережить! – закричал я. – От меня любимая женщина ушла! Ты не сможешь меня понять, – упрекнул я её.
– Смогу, – криво усмехнулась Алёна. – От меня тоже муж ушёл, а я на пятом месяце беременности.
Мне стало стыдно перед подругой. Распустил нюни. Но вспомнив, что у меня больше нет Маринки, я чуть не взвыл от душевной боли.
На другой день я не смог встать и пойти на работу. Алёнка отвела Владика в садик, сварила мне бульон и кормила с ложечки.
Вечером за мной пришли родители. Забрали домой, как маленького. А Влада взять не захотели.
– Это чужой мальчик, – сказала мама. – Я всегда это говорила.
Родители забрали меня домой, а Влад остался у Алёны. Я был настолько деморализован, что у меня не хватило сил отстоять сына. Алёна заверила всех, что позаботится о мальчике, пока я буду приходить в себя.
Я думал, что очень долго не смогу вернуться к нормальной жизни, но когда вечером мама как ни в чём не бывало зашла ко мне в комнату и ласково спросила: «Сынок, ты сырники будешь?», я понял, что уже давно не ребёнок.
Я сам отец, и своего сына я сбагрил несчастной беременной женщине, даже не спросив, как она себя чувствует, есть ли у неё деньги. Дружба с Валеркой и Алёнкой со времён моего знакомства с Мариной отошла на дальний план, я месяцами не звонил им и не интересовался, как они живут. Я разозлился на себя и на маму, которая делает вид, что не было этих четырёх лет, и думает, что можно спокойно жить, как и раньше. Их любимый сынок опять рядом с ними, и морок прошёл.
А мой сын Владик? Его куда девать? О нём мама совсем не думает. Даже если это не мой сын – эта мысль доставляла мне невыносимые мучения, – я его люблю и буду любить и жалеть. Потому что кроме меня он никому оказался не нужен. Я оделся и побежал к Алёнке.
– Слушай, я всё обдумал. Давай держаться вместе! На тебе – дети, на мне – материальное обеспечение, – предложил я подруге.
Алёнка не стала закатывать глаза, охать и игриво спрашивать:
– Это ты меня замуж так зовёшь?
Она задумалась на минуту, потом ответила:
– Я думаю, на данный момент это хороший вариант. Нам надо выбираться из того положения, куда мы оба попали. Вместе это будет сделать легче.
Я переехал к Алёнке. Брал на работе дополнительные заказы, нужны были деньги и возможность ни о чём не думать. В бригаде у нас были молчаливые парни, которых тоже интересовал только заработок, поэтому времени на душевные разговоры не было, интенсивный труд отвлекал от ненужных мыслей.
Некоторые считают физический труд проклятием, но для меня он оказался отдушиной. Я приходил со смены еле живой, целовал сына, который почти всегда сосредоточено что-то делал с Алёнкой – рисовал, собирал пазлы или даже пёк печенье, – ужинал и падал в кровать.
Владик сначала спрашивал про маму и когда поедем домой, но со временем привык к новой действительности и даже стал звать Алёнку мамой Лёной. Сын был спокойным, неконфликтным, нетребовательным ребёнком. Иногда он напоминал мне мудрого старичка, который всё понимает о жизни и ничего не ждёт.
Когда я так думал о нём, слёзы подступали к глазам от жалости и нежности к нему. Никому его не отдам. Сам выращу в память о Маринке. Маринка… Это была незатянувшаяся рана на моём сердце.
– Ты свечку сходи поставь, чтобы она от тебя отвязалась, – отмахнулся от меня Валерка, когда однажды за рюмочкой, в мужском разговоре, я попробовал рассказать ему, что чувствую. – У тебя нормальная жизнь только начинается. Радуйся. У тебя родители живы, мы с Алёнкой рядом. Сынок опять же... Хотя я, честно говоря, не знаю, что чувствует человек, у которого есть сын. Надеюсь, что что-то хорошее испытывает.
Скоро Алёнка родила дочку, и рефлексировать мне стало совсем некогда.
В отличие от Влада Сонечка совершенно не хотела мириться с несовершенством мира и орала день и ночь.
Хорошо хоть Алёнкина мама пришла ей на помощь. К тому, что мы с Владом живём у её дочери, она отнеслась очень положительно:
– Вместе вы горы свернёте. Ошиблись оба по молодости, с кем не бывает. Зато теперь умные. Всё у вас будет хорошо.
По-видимому, Алёна не сказала ей, что у нас друг к другу чисто практический интерес. Тётя Рита подумала, что у нас с Алёнкой отношения.
Алёнка была бы прекрасной женой. Но я люблю Маринку, даже после её отъезда моя страсть к ней не угасла, а стала ещё острее из-за невозможности насытиться этой женщиной.
Иногда к нам заходила моя мама. Она ворковала у кроватки Сонечки, а Влада как будто не замечала. Однажды Влад затемпературил, его не повели в сад, он не хотел лежать в кровати, а слонялся, как неприкаянный, по квартире.
В этот момент пришла моя мама. Алёнка была занята домашними делами и Сонечкой, я был на работе, а Владу, видно, было совсем плохо. Он подошёл к моей маме, сидевшей у стола, обнял её колени и положил на них голову. Алёнка, увидев эту картину, замерла. А так называемая бабушка нерешительно подняла руку и, подумав, погладила Влада по голове.
– Ты к нам ещё придёшь? – спросил её Влад. – Ты приходи, приходи. – Звук «р» он не выговаривал, и у него получилось: – «Ты пиходи».
– Пиду, пиду, – засмеялась новоприобретённая бабушка.
Потом уже решительно взяла мальчика на руки и сказала:
– Пойдём ко мне, голубчик, нечего тут Сонечку заражать.
Так у нас появилась ещё одна незаменимая помощница.
Однажды, когда я забирал Влада домой, моя мама удовлетворённо заметила:
– Как Владик на тебя похож.
Я понял, что могу возвратиться домой, а Алёнке я, конечно, буду помогать. Я всё откладывал разговор с ней. Не знал, обрадуется ли она моему решению или огорчится.
Однажды с незнакомого номера мне позвонила Маринка. Я периодически набирал её номер, но телефон был заблокирован. А тут она сама объявилась.
– Как Владик поживает? – поинтересовалась она.
Я хотел ответить что-то грубое и брутальное, типа «живёт, не кашляет и тебя забыл, и я забыл», но вместо этого проблеял:
– Маринка, любимая, давай встретимся? Я так хочу тебя увидеть...
– Что ж не встретиться? Расскажешь, как вы тут жили без меня, – Маринка была довольна.
Она стала ещё привлекательнее. Невысокая, крепко сбитая, она обладала тонкой талией и упругой атласной кожей. Черты лица были крупноваты и вульгарны, но это только усиливало её манкость. Как я хотел заключить её в объятия, утащить к себе в квартиру и не отпускать ни на минуту...
– Как твой любовничек? Не бросил тебя? – небрежно спросил я.
– Это который? – ухмыльнулась Маринка. – Я уже со счёта сбилась.
От её наглости у меня перехватило дыхание. Но именно её бесстыдство сводило меня с ума. Я пригласил Марину в кафе.
– Только где людей много, – предупредила она. – А то, боюсь, набросишься на меня с поцелуями. Ишь глазки-то как блестят. Соскучился?
Я не стал отпираться, сказал, что по-прежнему безумно её люблю и готов начать всё сначала.
– Ну уж нет, – отказалась Марина. – Скучно с тобой, невесело, душишь своей любовью. Я с Владом-то опять замутила, потому что скучно мне с тобой стало. Сын, скорее всего, от него. С Сергеем в соцсетях познакомилась, понравилась ему, встретились несколько раз, и он меня в Москву увёз, – словно не слыша меня, продолжала Маринка. – Расстались потом, конечно, но он мне курсы парикмахеров оплатил, квартиру на год снял. Живу, как королева, ни в чём себе не отказываю. К тебе точно не вернусь. А Владика заберу попозже...
Я пришёл к Алёнке с букетом, поблагодарил за всё и сказал, что мы с Владом переезжаем к моим родителям. Алёнка спокойно восприняла эту новость.
Я с головой ушёл в работу. «Не думать, не думать, ни о чём не думать», – убеждал я себя. Постепенно морок отступил, я понял, что я счастливый человек. Правильно Валерка говорил, всё у меня есть.
Интересно, как там Валерка, Алёнка? Алёнке я передавал деньги через маму и даже забыл, когда последний раз проведывал её и Сонечку. А Влад про неё вспоминал очень часто.
«Надо встретиться с друзьями», – решил я. Валерка на встречу пришёл один.
– А Алёнка не смогла? – забеспокоился я. – Что-то с Сонечкой?
– Что-то с Алёнкой, – ответил Валерка. – Запила она. Ты думал, ей легко? Ты пришёл, ушёл и не вспомнил. Я поздно понял, что она в тебя влюблена. Помнишь, все девчонки наши как с ума посходили, стали влюбляться? А Алёнка всё время с нами, на других мальчишек и не смотрела. Я думал, она Снежная королева, ей никто не нужен. «Повезло, – думаю, – девке с характером, независимая». А она тебя, дурака, все годы любила. Замуж назло тебе вышла, когда ты с этой Маринкой снюхался.
– А что же теперь делать? – я не мог прийти в себя от такой новости. Алёнка отличница, красавица, комсомолка, как говорится, всем ребятам пример. Она вся создана из положительных качеств.
– Что она там выпила? Бокал шампанского? – попробовал пошутить я. – Не преувеличивай, Валер.
Валерка не улыбнулся.
– Тётя Рита пришла о помощи просить. Не знает, что делать. Пьёт Алёнка по-чёрному.
Я вскочил. Алёнка, девочка моя, ручки-веточки, ножки-палочки. Я тебя спасу, ты очень мне нужна. Как я раньше не понимал? Алёнка всегда была рядом, никаких подвохов, тихая, светлая, улыбчивая. Пастельные тона, а не постельные, как у Маринки. Я бежал к Алёнке и знал, что сделаю всё, чтобы она была счастлива.
Фото freepik.com
