Бабье лето

фото Fotolia/PhotoXPress.ru

Старый клен

Оранжевые лучи закатного солнца тускло отсвечивали в пыльных окнах старого дома. Когда-то этот аккуратный двухэтажный особнячок принадлежал одному из хозяев завода, расположенного на другом берегу реки. Но вскоре хозяев у завода не стало, домик сперва хотели разрушить, потом решили устроить в нем какое-то учреждение, провели газ и водопровод, сделали перегородки в больших комнатах и получившиеся закутки стали гордо именовать «квартирами», куда вселили особо отличившихся работников завода.
Это потом жильцы старинного особнячка узнали, что жить в благоустроенных квартирах в многоэтажках гораздо удобнее и комфортнее, а в те времена и многоэтажек-то особо не было, так что своим жильем люди гордились. Радовались красивому виду на реку, на родной завод, и молодой клен под окнами шумел листьями и пел свои песни…
Сейчас клен был уже однозначно старым – он намного перерос особнячок, и с мощных раскидистых ветвей медленно и торжественно осыпались желтые листья. Штукатурка со стен дома почти облезла, обнажился старинный темно-красный кирпич, окна на первом этаже были заклеены газетой – там давно никто не жил. Вообще домик полностью производил бы впечатление нежилого, если бы не окно на втором этаже – рамы были раскрыты, изнутри доносилась бодренькая музыка, а на подоконнике примостилась полная женщина с тряпкой. Она быстро протерла окно, потом отложила тряпку, взяла газету и с характерным звуком принялась натирать стекло до блеска.
– Чего это твоя Танька затеяла окна мыть? – спросила Алевтина, сидящая на лавочке с подругой.
– Да… – Лизавета махнула рукой и неодобрительно поджала губы, – комнату решила сдавать.
– Комнату сдавать? – удивленно приподняла брови Алевтина. – И кто ж это здеся жить согласился?
– Студенты какие-то. Не будет теперь здесь покоя, мать.
– Да уж… – горестно вздохнула Алевтина. Она смотрела на толстую Таньку и вдруг с удивлением поняла, что та уже далеко не молода… Сколько ей сейчас? Сорок восемь? Да нет, какой там, полтинник ей в этом году! Вот дела… А ведь, кажется, давно ли принесли ее в этот дом? Холодным зимним днем к особнячку подъехала черная машина, и из нее торжественно вынесли объемистый белый кулек, обернутый ярко-красной лентой.

Романчик

«Девочка, – поняла тогда Алевтина, глядя на это действо сквозь морозные узоры на окне. – Это хорошо, что окна замерзли, хорошо, что никто меня не видит». Она посмотрела на отрывной календарь, висящий на стене, – 15 декабря. «А моя бы как раз к Новому году родилась бы», – привычная горькая мысль промелькнула в голове, вызвав поток ставших привычными слез. Почему-то ей казалось, что ее нерожденный ребенок был бы именно девочкой. Получилось все глупо: молоденькой Алечке надоело жить в общежитии – бараке с комнатами на четверых и «удобствами» во дворе. А тут она прослышала про то, что в особнячке на другом от завода берегу реки дают комнаты. И не просто комнаты – квартиры!
Пришлось Алечке ответить взаимностью на ухаживания главного инженера завода. А уж он постарался: выхлопотал комнатку для своей «дорогой Алечки». Да и то: она – молодая работница, план выполняет и перевыполняет, в комсомольской организации на отличном счету – отчего бы не поощрить? Завод ценит молодые перспективные кадры! Вот так и досталась Алевтине узкая и длинная комнатка на первом этаже. «Зато все свое», – млела от восторга Алевтина.
Главный инженер с супругой поселился в двух комнатах второго этажа и частенько, пока его вторая половинка была на службе, заглядывал к «ненаглядной Алечке». Надо сказать, ей уже изрядно поднадоели эти визиты, и она уже подумывала было «интеллигентно расстаться» с любовником, как вдруг почувствовала признаки наступившей беременности. Что делать в таких случаях, Алевтина, в принципе, знала, но очень боялась, и поэтому решила признаться «виновнику» своего положения. А чем черт не шутит, может, он разведется со своей Лизаветой (вот уж деревенщина-то!) да и женится на Алевтине?
Увы, надежды не оправдались: любвеобильный главинж как-то сразу потерял интерес к Алевтине, стыдливо сунул ей в руку деньги, чмокнул в макушку и навсегда вернулся в лоно семьи. Алевтина сбегала к знакомой бабке, сделала все, что полагается, но через некоторое время на работе упала в обморок прямо в цеху.
Ее отвезли в больницу, где сделали несколько операций, смысла которых Алевтина до конца не поняла. А потом ей объяснили, что детей у нее больше не будет. А когда она вернулась домой, в собственную длинную узкую комнату, то первое, что она увидела из окна, – это Лизавету с огромным пузом, стоящую возле клена. Листья с дерева почти полностью осыпались и лежали на земле, перемешавшись с жирной грязью, – дожди не прекращались уже неделю. К пузатой Лизавете подошел важный глав-инж, бережно взял ее под ручку и повел к подъезду. Вскоре Алевтина уловила звук шагов по ступенькам и нудный плаксивый голос Лизаветы. «Жалуется, – презрительно сжала зубы Алевтина, – ишь ты, тяжко ей. А мне зато легко. Ну и пусть». Она шмыгнула носом и вытерла непослушные слезы, которые никак не хотели останавливаться.
А потом слезы закончились: появилась маленькая Танька, которая была настолько забавной, что просто невозможно было не поиграть с ней или не угостить ее каким-нибудь незамысловатым лакомством. Да и Лизавета оказалась не такой уж непроходимой деревенской дурочкой, можно было и с ней поболтать… Алевтина и сама не заметила, как они стали лучшими подругами.

Осень жизни

Главный инженер благополучно дожил до пенсии и умер от сердечного приступа, когда наступили смутные времена и завод закрылся из-за нерентабельности. Танька вышла замуж и переехала в другой район. А теперь вот и ее дети выросли, и решила она, значит, старой комнатой своей воспользоваться – чужим людям сдать. Ну что ж, раз решила, то что уж теперь отговаривать…
Танька вышла из дома.
– Паутина, – брезгливо поморщилась она.
– А ты что хотела – бабье лето, – сказала Алевтина.
– Да какое уж там лето, – озабоченно проговорила Танька. – Холодно становится. Давайте я вас, тетя Аля, домой провожу. А то стемнеет скоро…
С клена все так же медленно падали желтые листья...

“ Ее отвезли в больницу, где сделали несколько операций, смысла которых Алевтина до конца не поняла. А потом ей объяснили, что детей у нее больше не будет. А когда она вернулась домой, в собственную длинную узкую комнату, то первое, что она увидела из окна, – это Лизавету с огромным пузом, стоящую возле клена.

Ольга Б.