Любой нормальный человек когда-нибудь останавливается в своём жизненном беге и задаётся вопросом: а что было до меня? Какими они были, мои предки?
1911 год. Александр Данилович и Мария Николаевна Беловы с дочерьми Ольгой (слева) и Анной.
Елена Рябикова.
Фото из семейных архивов.
Ответы можно найти в семейных преданиях, передающихся из поколения в поколение.
«Слобода» приглашает всех, кто может рассказать интересные случаи из истории своего рода, сделать это через газету. Именно так поступили наши сегодняшние авторы.
Печных дел мастер
– Наша бабушка, Анна Александровна Белова (Подчуфарова), родилась в конце позапрошлого века в семье Марии Николаевны и Александра Даниловича Беловых. Помимо нее были еще дети: пять девочек и мальчик. Жили дружно, скучать было некогда. Мария Николаевна делала очень хорошую мебель, девочки летом собирали «за копеечку» ягоды у помещика Иванова (Ивановские дачи – название с тех времен). Александр Данилович мог делать любую работу по хозяйству, но особенно уважали его люди за умение класть печи. Прадед был дружен с настоятелем местного храма Покрова Святой Богородицы, а тот, в свою очередь, был знаком с Толстым. И как-то батюшка, рассказывая о делах в деревне, упомянул о знатном печнике.
А в конце августа 1908 года писатель приехал вместе с дочерью в Рудаково. Прибыли верхами: он на темном коне, а дочь – на белом. Первыми поглазеть на диковинных гостей сбежались детишки, в том числе и маленькая Анечка. Неизгладимое впечатление на нее произвели холеные лошади (в деревне-то были лошадки простые, рабочие), удивительное «городское» платье на барышне и длинная белая (седая) борода писателя. Лев Николаевич одарил деревенских ребятишек конфетами, а те не сразу даже их есть начали, потому что никогда до этого не видели. Потом Толстой спросил: «А кто у вас тут лучше всех петь и плясать может?» А бабушка в детстве бойкая была, возьми да и выйди. И так здорово она выступила, что Лев Николаевич ее расцеловал, на колени к себе посадил и дал еще конфет. Вышел на крыльцо отец, Толстой сказал, что по делу приехал, и они вошли в дом. Как потом оказалось, Лев Николаевич договорился с ним о том, чтобы тот починил печки в имении. Алексей Данилович поехал, все сделал. Видно, сделал хорошо, потому что потом каждую осень и весну ездил в Ясную Поляну по «печным делам». Даже после смерти великого писателя, по приглашению Софьи Андреевны.
“ Помимо денег за работу Лев Николаевич обязательно наливал прадеду хорошего винца и давал книги – тот был очень охоч до чтения.
Но читать ему приходилось тайком от жены, которая считала это занятие пустым и ненужным. Она же, когда Льва Николаевича отлучили от церкви, собрала все подаренные им книги и закопала где-то в огороде. Боялась каких-то «гонений».
А Анечка стала шить для кукол платьица, «как у графинюшки» – с воланами, складочками и вытачками. Отец, видя такое дело, подарил ей швейную машинку «Зингер». Прошло время, и Нюша, Аннушка, Анна Александровна стала лучшей портнихой в деревне. Это ее ремесло не раз помогало семье в тяжелые годы.
Давно уже нет героев этой истории, из «старой гвардии» остался Лев Васильевич Скворцов – любимый внук Александра Белова. Он-то и помог мне вспомнить некоторые детали «давно минувших дней».
С уважением,
Людмила Никишина.
Дорогой мой человек
1946 год. Зосима Абрамович Дубровин с дочерью Женей.
...На фронт мой дед Зосима Абрамович Дубровин ушел из села Спасское-Лутовиново, где работал директором школы. При ней он и жил вместе с красавицей женой и пятью маленькими детьми… В эту самую школу и попала фашистская бомба, в живых осталась только Женя. Раненую, контуженную, ее отправили в госпиталь. Там ее отыскал вернувшийся с войны Зосима Абрамович и вскоре забрал в Тулу, где ему как парторгу машзавода дали квартиру. Вскоре он женился. С мачехой Женя не ладила, поэтому с радостью поехала по комсомольской путевке под Москву, на строительство аэропорта «Домодедово». Ей было 20 лет. Влюбилась, забеременела, родился я. Когда мне исполнилось 8 месяцев, мама попала под самосвал, за рулем которого сидел пьяный водитель.
Дед к этому времени совсем ослеп, его жена отказалась брать меня в семью, где подрастал их сын. И я оказался сначала в доме ребенка, а потом – в Яснополянском детдоме. Выходные и праздники я часто проводил с дедушкой. Приезжал, заходил в его огромную комнату. Незрячий дед просил меня встать на стул и начинал исследовать мою одежду и обувь: «Хорошие ботиночки, Яша, кожаные. Тебе в них тепло, ножки не промокают? И рубашечка отличная, какого она цвета? Кланяйся Фаине Андреевне (директор Яснополянского детдома. – Прим. ред.) за то, что хорошо о вас заботится». Потом шли на кухню, и он кормил меня всякой вкуснятиной из обкомовских пайков: дед получал их, работая лектором при обкоме партии.
Возвращались в зал, и я пел песни, разученные в детдоме. За хороший голос называл дедушка меня «Робертино Лоретти».
А затем частенько укладывались на диваны – он на большой, я – на маленький – и слушали магнитофон: известные актеры читали с выражением разные книги. Благодаря этим записям я узнал лучшие произведения мировой литературы.
Дед изредка выпивал рюмочку коньяка и тогда читал стихи и целые поэмы Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Есенина, пел под гитару романсы, веселые песни. В одной из них, помню, были слова: «Сидит Яшка в КПЗ – больше не ворует. Вышел Яшка с КПЗ – маслицем торгует. Маслице, азохен вей! Не было бы маслица – подыхай, еврей!»
В детдом я всегда возвращался с двумя кульками конфет: большим – для ребят и маленьким – для меня. Помимо гостинцев дед давал мне деньги. Сначала – по 3 рубля, потом – по 5, а в старших классах – по червонцу.
…Дед постоянно говорил: «Яшка, обязательно получи высшее образование!» И я счастлив, что он дожил до того времени, когда я поступил в институт. Было это в августе 1980-го, а в сентябре моего единственного близкого и родного человека не стало…
Яков Дубровин.
Друзья!
Мы ждем ваших семейных историй по адресу: Тула-26, а/я 1431 или на [email protected]
Елена Рябикова.
на правах рекламы
