Вряд ли вы когда-нибудь задавались вопросами: как живут заключенные в местах не столь отдалённых? исправляет ли их система на самом деле? что их ждёт на воле? Myslo побывал в одной из колоний, чтобы своими глазами посмотреть на условия пребывания осуждённых и поговорить с ними о жизни после срока.
Бригадир Виноградов
Каждый день 41-летнего Сергея Виноградова расписан по минутам: подъем, завтрак и довольно непростая работа бригадиром швейного производства. Правда, есть нюанс: его рабочее место располагается на территории колонии строгого режима в щекинском посёлке Социалистическом. В ИК-7 отбывают наказание рецидивисты — те, кто не первый раз осуждён к лишению свободы. Тяжесть проступка не имеет значения: в одном отряде коротают дни убийцы и насильники вместе с ворами и наркодельцами. Для заключённого Виноградова нынешняя ходка стала седьмой, и здесь он своего рода рекордсмен:
— Я постоянно в движении: шью образцы, смотрю за тем, чтобы не было брака в поставляемых материалах, контролирую работу подопечных. Их у меня сейчас 180 человек. Мы шьём спецодежду, сумки. Во время коронавирусной пандемии производили средства индивидуальной защиты. Работы — выше крыши. Плюс я постепенно готовлюсь к выходу на свободу — сотрудники колонии уделяют этому вопросу много времени, надо отдать им должное.
Готовить к воле заключенных начинают примерно за полгода до окончания срока. Им рассказывают о вакансиях, к ним приезжают из Соцфонда и службы занятости. Помогают восстановить утраченные документы. Но, несмотря на колоссальный объём работы пенитенциарной системы, по статистике Генпрокуратуры РФ, среди выявленных в России в 2022 году преступников едва ли не большую часть составляют рецидивисты.
— Система подталкивает к исправлению, только когда ты тут. Выходить в мир, в котором тебя не ждут, гораздо тяжелее, — рассуждает Сергей.
— И конечно, на 99% процесс исправления зависит от самого человека, потому что у многих «первоходов» от резкого начала вольной жизни, что называется, «сносит крышу». Я сам через это проходил. Сейчас, когда нашёл призвание по душе, сделаю все, чтобы больше не оказаться за решёткой. Осознание того, что жизнь у тебя одна, приходит слишком поздно. Жаль! А некоторым и вовсе не приходит.
В послужном списке бригадира Виноградова в основном кражи и наркопреступления. Мужчина с неохотой рассказывает о прошлом, но так и сыплет подробностями нынешней работы, которой он хочет заниматься и после освобождения.
— Особых планов на будущее не строю. Никто не знает, как повернется жизнь. Съезжу в родной Долгопрудный, повидаю родителей. Они, как и я, с каждым годом не молодеют, а с таким сыном еще и поседели раньше положенного. В городе попытаюсь устроиться на швейную фабрику. Если там не выйдет, то держу в уме исправительные центры, которые строятся в Тульской области. Надеюсь, мой опыт пригодится, и для меня найдётся подходящая вакансия.
О чём я мечтаю сейчас? Да уже и мечтать не о чем.
Это когда-то я загадывал далеко вперёд, особенно когда учился в Московском авиационном институте. Потом свернул не туда. И ещё раз. И ещё. Теперь не мечтаю, а стараюсь измениться, шаг за шагом, борясь с самим собой, — завершает мужчина.
«Бунты и убийства остались в девяностых»
Строгий режим сложно назвать базой отдыха, но при этом условия пребывания здесь не самые жёсткие, в отличие от режима особого. Градация по условиям содержания варьируется: общие, облегчённые и строгие. И зависят они от поведения заключенных, рассказывает заместитель начальника по кадровой и воспитательной работе ФКУ ИК-7 УФСИН России по Тульской области, капитан внутренней службы Максим Ефремов:
Максим Ефремов
По сути, наша деятельность сводится к исправлению заключённых через труд, подготовке к их полноценному пребыванию в обществе. У нас есть семь направлений деятельности: швейное производство, металлообработка, деревообработка, автосервис, производство продуктов питания, животноводство и производство мебели. При лимите осуждённых в 1389 человек работа найдётся для каждого.
За качественную трудовую деятельность заключённые получают не только послабления от начальства, но и неплохую зарплату. Выполняя госзаказы, некоторые из них умудряются скопить солидный капитал — оплата за один месяц может составить 40-50 тысяч рублей.
На территории колонии есть магазин, в котором можно тратить честно заработанные деньги, спортплощадка, парикмахерская и даже неплохая библиотека, которую зэки посещают часто и с завидной регулярностью.
Самый популярный автор — Александр Блок. Также с удовольствием заключённые читают Достоевского, Толстого и, как ни странно, Донцову.
— Хочу отметить, что наши «воспитанники» в большинстве своём нормально трудоустраиваются и больше не возвращаются сюда, — продолжает капитан. — Конечно, есть и те, кто отказывается от соблюдения режимных требований. Процент невелик, но имеется. С ними тоже проводим работу, разумеется. Если многочисленные беседы не помогают, применяем другие меры: выговоры, штрафные изоляторы или даже перевод в помещения камерного типа.
Протестовать против системы заключённым давно уже невыгодно, уверяет Максим Ефремов. Одно дело — мотать срок в бараке или ШИЗО, и совсем другое — в «апартаментах» на четырёх человек.
— В общих условиях помещения похожи на казарму: двухъярусные кровати и общая душевая. А в облегчённых условиях имеются комнаты с телевизором, туалетом и умывальником; комната для отдыха и проведения досуга, где стоит микроволновка та же самая. Они всё это прекрасно понимают, и процент так называемых «отказников» сокращается с каждым годом. Я работаю тут уже пять лет и вижу, что таких мало, можно по пальцам пересчитать.
Мнение о тюрьмах, составленное людьми по сериалам на НТВ, отличается от реальности. Бунты и убийства остались в 90-х, — заключает Максим Ефремов.
«Остепениться никогда не поздно»
Несмотря на максимальную вовлеченность осуждённых в процесс исправления через труд, у многих из них в свободные минуты остается время на жаркие дебаты и рассуждения о том, что же сейчас творится на воле.
— Для меня это уже второй срок, выйду я только через 4 года, — рассказывает 48-летний Алексей Сальников. — По молодости сел надолго, а когда вышел — была уже другая Россия, более цивилизованная, что ли.
Потом опять загремел — а тут против нас весь мир воюет. Что будет в 2027 году, когда я выйду, страшно представить.
СВО у нас — одна из основных тем для бесед. Кто-то из ребят даже пошел в ЧВК добровольцем, чтобы кровью искупить вину, как говорится.
Для Алексея путь в «вагнеровцы» оказался закрыт по простой причине — не служил в армии, а стало быть, не знаком с оружием, как он сам поясняет с добродушной ухмылкой:
— Служить не взяли из-за статьи. Я долго потом был в стороне от не самых отдалённых мест, но позже опять согрешил. Сейчас сижу за наркотики. Благо на воле нашёл работу хорошую, так что тут с трудоустройством вопросов не возникло — я бригадир на мебельном производстве.
По словам Сальникова, объём заказов у них не такой большой, как на пошиве, да и работников у него всего трое. Заключенные выполняют заказы для госучреждений: детских садов, библиотек, администраций и больниц.
— Свободное время провожу за просмотром фильмов или занимаюсь спортом — турники, брусья, гантели, футбол. Бывает, играем отряд на отряд, так тут страсти кипят не хуже чем на мундиале. Для меня сейчас самое важное — это увидеть внучку. Хочу стать нормальным дедушкой, даже несмотря на моё настоящее, которое станет совсем скоро забытым прошлым. В ближайшее время буду подавать апелляцию на замену своего срока более мягким наказанием — принудительными работами. Отработаю их и вернусь к жене, детям. Остепениться никогда не поздно, а мне так давно пора — всё ж таки уже полтинник на горизонте маячит, — говорит Сальников.
Как и в других колониях, в ИК-7 наверняка имеются свои недочёты, о которых журналистам не расскажет никто и никогда. Но нельзя не отметить, что за последние годы уровень жизни и условия в колониях Тульской области разительно изменились в лучшую сторону. Впрочем, как только выходишь за ворота зоны, сразу чувствуется, что вот здесь — свобода, а там — нет. И пожалуй, никакие комфортные условия не заменят этого ощущения.
