МИК- это огромный корпус, сердцем которого был сборочный цех. В нем располагались вертикально стапели, высота самого большого из них была сопоставима с высотой пятиэтажного дома. На каждом стапеле стоял свой блок ракеты, вокруг которого вились лестницы и были расположены площадки, для проведения работ. Технолог работал только на своем блоке и мы, рядовые, не знали тогда, что за изделие стоит перед нами. О судьбе этой ракеты напишу позже.
Мой блок-это центральная двигательная установка (ЦДУ). Первые документы, которые мне дали для изучения-это технические условия, подписанные Сергеем Павловичем Королевым. Прошло много лет, но, думаю, и сейчас по ним работают. Это, как, буквы в словах. Слова составляются разные, а буквы остаются неизменными. Я общалась с людьми, которые лично работали с СП (так его все звали). Он далек был от эталонного облика, создаваемого СМИ. Но авторитет его был непререкаем, а уважение, как рабочих, так и ИТР-безмерно.
Вторым этапом стало изучение чертежей. Чертежи были огромны, до пяти метров длиной. Они не помещались на столе. На самом верху моего стапеля была большая площадка. Я раскладывала там чертежи, ложилась перед ними на пол и пыталась разобраться в переплетении трубопроводов, в расположении массы других деталей. Изделие было опытным. Шли конструкторские доработки, а это рождало множество конструкторских изменений, которые срочно надо было вписывать в техпроцесс. Значит, надо было вводить новые детали, инструменты, крепеж. Внести все это в комплектовочную ведомость, чтобы их заказали и как можно быстрее доставили. Самолет в Куйбышев летал ежедневно, потому что основная масса деталей изготавливалась именно там.
Не зная изделия, эту работу выполнить было невозможно. Мне очень помог мастер Анатолий, который знал ЦДУ, как свои пять пальцев. Мы ложились с ним на пол верхней площадки стапеля, расстелив перед собой чертежи, (звучит несколько двусмысленно, но- только работа и ничего более) и искали какой-нибудь злосчастный трубопровод. Ему надо было выдать задания рабочим, а пока техпроцесс не изменен, сделать это было нельзя.. Так что, он был кровно заинтересован, чтобы я быстрей вошла в курс дела. Времени на адаптацию у меня не было. План, тогда был иконой, срыв сроков работ-немыслим.
Сегодня, когда я слышу новости о строительстве космодрома «Восточный», где многомесячное отставание от утвержденных планов, где рабочие объявили голодовку, у меня в голове не укладывается, как такое возможно.
Время шло, я набиралась опыта.
Приближался Новый год.
Перед Новым Годом ребром встал вопрос: кому работать 1 января. Работы было море, поэтому работали и в выходные, и в праздники. Начальник техотдела пытался выявить добровольцев. Таковых, ясное дело, не оказалось. Командно-волюнтаристкими методами решить проблему, тоже не удалось. Тогда в ход пошел жалобно-просительный тон. Безуспешно. У всех причины: у кого дети, к кому-то приехали родители, кто-то болеет. И лишь я одна была свободна, как буревестник. Посему силы начальства были кинуты на персональную работу с молодым специалистом. Сулились мне всякие заманчивые льготы и блага, как крайнее средство, пускалось в ход мужское обаяние. И слабая женская душа не выдержала: я согласилась.
1 января-мороз 27 град. и пронизывающий ветер. Автобус до МИКа не ходит, праздник. Пешком идти минут 20-25. Кто был в степи, тот представляет, этот, бьющий по щекам мелкой крупкой ветер, сбивающий с ног. Пытаюсь идти быстро, но не получается. Все дороги и тропки замело. Чистящая техника празднует вместе со своими хозяевами. Ни одной живой души кругом, даже собаки попрятались. Иду, боясь потерять из виду столбы-ориентиры, а то и заблудиться немудренно.
И вот, наконец, сереет здание МИКа. На проходной, пока достаю пропуск, солдатик внимательно меня разглядывает. Сличив фото с бледным оригиналом, говорит, чтоб быстро бежала в медпункт, а то все щеки побелели.
У медпункта сидит человек 40, почти все, кому привалило счастье оказаться здесь в этот день. У кого щеки обморожены, у кого нос, у кого уши. Сестричка дает нам целительную мазь, и идем мы работать, как ни в чем не бывало.
В середине дня, проходя мимо приоткрытой двери Большого Начальника, слышу, как он просит-умоляет военных дать автобус, чтоб отвезти нас с работы. К чести военных, они пошли навстречу, и вскоре по громкой связи озвучили сию радостную весть.
Кожа с щек потом еще долго облезала.
И сейчас при морозе больше 25, щеки начинают белеть, напоминая о столь дорогих мне днях молодости.
Однажды заболел технолог, работающий в МИККО на площадке, откуда уходил в полет Гагарин. МИККО-это монтажно-испытательный корпус космических объектов. Мне предложили основную работу совмещать с работой там. Не потому, что я была умнее других, скорее наоборот. Была молодой, неопытной, жадной до новизны. И, что прибавится работы, не пугало. Позже узнала, что технологи постарше, поумнее отказались: своей работы и так было выше крыши. Но я никогда об этом не пожалела.
В МИККО блоки были гораздо меньше по размерам тех, что я видела раньше. Зато на них стояли солнечные батареи, поразившие меня своей хрупкостью. Внешнее впечатление было обманчивым, батареи, как тогда, так и сейчас, выдерживали и выдерживают все положенные нагрузки.
Атмосфера там была замечательная и с ребятами сразу сложились теплые отношения. Поначалу, они мне очень помогли войти в курс дела. За что и сейчас вспоминаю их с благодарностью.
Работы было много. За мной в гостиницу могли прислать машину и в 2 часа ночи. Представьте, сроки срываются: не доставили нужные детали. А без этой операции невозможно двигаться дальше. Все стоит, начальство обрывает телефоны, рабочие нервничают. Вечером появляются долгожданные детали. Можно работать. Но на ответственной операции (стыковка трубопроводов и др.) должны присутствовать 5 человек: рабочий, мастер, контролер, технолог, военпред. Каждый из них контролирует правильность процесса и каждый из них должен поставить свою подпись в паспорте изделия. Если, хотя бы одного человека нет, никто не разрешит проводить работы. Ты расписываешься, значит несешь персональную ответственность. Поэтому, нужных людей находили и доставляли в любое время суток.
Иногда днем, до прихода автобуса, который курсировал между нашими площадками, оставалось немного времени. Допуск у меня был, и я осматривала окрестности вокруг корпуса. Так я вышла к домикам Королева и Гагарина. Они тогда еще не были музеями. В домике Королева удалось уговорить, чтоб мне хоть на минутку разрешили зайти внутрь. Поразила простота, даже аскетичность обстановки. А домик Гагарина был все время закрыт. Сейчас проще, включай Интернет и смотри.
На стартовом комплексе мне не удалось побывать, но запуски ракет видела много раз. Ни одна телевизионная трансляция не может передать грандиозность полета ракеты. Когда она летит, кажется, что вибрирует все вокруг: воздух, растения и ты сама, как бы, превращаешься в составляющую этой вибрации. А гул, грохот, рокот двигателей заполняет собой все пространство.
Несмотря на строжайшую секретность, мы почти всегда знали о предстоящих запусках с других площадок. Работало «сарафанное радио». Наблюдали за ними с крыши МИКа, откуда видимость была превосходная. Правда старались, чтоб нас не заметило начальство. Были и неудачные старты, но удачных было все же больше.
