Еще недавно казалось, что о Толстом, зеркале русской революции, написано все, что можно, если не больше. Даже в серии ЖЗЛ вышло аж два весомых тома с жизнеописанием Льва Николаевича от разных авторов. Но кто те книги и те исследования, по большому счету, читал? Со школы достаточно оказывалось знания, что Толстой был, а «Война и мир» — его гениальная книга, осилить которую от первой до последней страницы весьма непросто.
Павел Басинский в каком-то смысле тоже стал зеркалом русской революции — он революционно повернул общественный интерес к подробностям жизни Толстого и его семьи.
Чему свидетельство — забитый до отказа зал городской тульской библиотеки, в котором проходила встреча. В нем действительно не хватало мест для всех желающих. Хотя еще пять лет назад, по словам того же Басинского, казалось, что Толстой никого не интересует в стране. Что же касается своей неожиданной популярности, то во время одного из прежних своих приездов в Ясную Павел Валерьевич объяснял ее так:
— Я вообще не толстовед. Просто специалисты не пишут популярных книг. Они и не должны писать, у них свой стиль, научный. Мне немножко стыдно перед ними. Но что делать — они не пишут популярным языком.
Выходом третьей книги, по словам Басинского, он намерен поставить точку в своих исследованиях на тему Толстого.
- Все надо заканчивать вовремя. Правда, сейчас издательство «Молодая гвардия» попросило еще написать краткую биографию Толстого для малой серии ЖЗЛ. Оказалось, что это не так просто — рассказать о его жизни коротко. Очень трудно расставить правильные акценты.
Что же касается новой книги, то, по словам автора, у него было две цели. Первая — показать Толстого как отца. И вторая — рассказать о его сыне Льве Львовиче — фигуре интересной и забытой, к сожалению.
Лев Николаевич Толстой с сыном Львом в Ясной поляне.
На презентации книги Павел Басинский рассказал тулякам о трагедии жизни сына великого писателя, а также о своем особом поводе для гордости в новой книге. Слово Басинскому!
Бунт против отца
«Меня заинтересовала эта тема, когда я работал над первой книгой. Дело в том, что, читая мемуары детей Толстого, дневники, а они почти все оставили свои воспоминания, я обратил внимание, что единственные мемуары, написанные с полемикой — Льва Львовича. Причем, когда работал над первой книгой, я не читал еще его большие мемуары „Опыт моей жизни“, изданные только в этом году. Ознакомился только с небольшой книгой „Правда о моем отце“, изданной в двадцатые годы в Праге, а потом очень неудачно переизданной в Ленинграде, в обратном переводе с французского. В этом пражском издании меня поразил один момент. Отца уже больше десяти лет как нет, но я чувствую, как сын яростно полемизирует с ним, как он буквально бунтует. И я понял, что это очень интересная человеческая история.
Уже когда вышла книга, совсем недавно, я вдруг задумывался над одной интересной вещью. Многие знают, что Софья Андреевна родила тринадцать детей — девять мальчиков и четыре девочки. То есть мальчиков в два раза больше, чем девочек. Многие умерли в младенчестве, двое в молодом достаточно возрасте. Но у постели умирающего Толстого ровно обратная пропорция — две дочери и сын. А где остальные сыновья? Трое сыновей с Софьей Андреевной, которая не пускает их к умирающему Льву Николаевичу. А четвертый за границей. Он не успевает даже к умирающему отцу, узнает о его болезни из газет. Приезжает только на похороны. И это именно Лев Львович. В этой критической трагической ситуации, когда не пускают жену, сыновья не отваживаются войти к отцу, только Сергей пришел, а Льва Львовича нет вообще в России.
И в этом тоже отразилась его судьба, отношения с отцом. Дело в том, что Лев Львович единственный из детей, кто взбунтовался против отца.
Отношения у них были очень сложные. Вообще сложная семья. Сложные отношения с Андреем Львовичем, например. Тот был монархист, выступал за смертную казнь, полностью противоречил отцу в его взглядах. Но, тем не менее, сказать, что Андрей Львович бунтовал против отца нельзя. Он жил своей жизнью, имел свою позицию, высказывал ее отцу, иногда в грубой форме, но это было всего лишь несогласие. А вот у Льва Львовича именно бунт против отца, который сопровождался не только любовью, но и желанием подражать ему, быть им. Лев Львович единственный из сыновей Толстого, кто пытался пойти по стопам отца, принял его идеи еще будучи даже не юношей, а гимназистом. Он дружил с Чертковым, близким другом и издателем Толстого, был с ним на ты; несмотря на то, что Чертков значительно старше его.
1870 г. Дети Льва Николаевича: Илья, Лев, Татьяна и Сергей. Из немемориального фонда музея-усадьбы „Ясная Поляна“. Контратип с фотографии Ф. И. Ходасевича .
Тигр Тигрович
В книге есть глава, которой я очень горжусь — о работе Толстого и его детей на голоде. Это история, о которой как бы известно, но что там происходило на самом деле, очень мало кто знает. Между тем в 1891−93 годах Толстой два года проработал на голоде в Рязанской губернии. Ему помогали бессменно две его дочери Татьяна и Мария. Они разъезжали в любую погоду, в метель, в холод в распутицу, дождь поодиночке, потому что нерационально было ездить вдвоем, нужно было везде успеть.
Спасли от голода и от физической смерти десятки тысяч людей, которые бы умерли, если бы Толстой с дочерьми и добровольцами не поехали туда.
Лев Львович в этой ситуации совершил совершенно беспримерный поступок. Он, бросив университет, поехал в Самарскую губернию один и спас тоже огромное количество людей, пытаясь быть как отец. Он пустился в смертельно опасное предприятие, которое могло стоить ему жизни, перенес тиф на ногах. Переросло это в конце концов в обиду Льва Львовича на своего отца, в полемику с ним. Он попытался стать писателем, над ним смеялись, называли Тигр Тигрович, на него писали пародии, бесконечно сравнивали с отцом. В итоге — несбывшиеся мечты и сломанная жизнь.
Своей судьбой он похож на Гамлета наоборот. Его постоянно преследовала тень отца.
Еще одна его страшная трагедия — он обожал Ясную Поляну, не мог без нее жить, но не мог здесь поселиться. Он женился на шведке, у него был не очень богатый, но обеспеченный тесть, известный врач. Он предлагает ему быть управляющим в их имении. Но Лев Львович отказывается, он хочет в Ясную Поляну, которая отцу уже юридически не принадлежит, и усадьбой владеет Софья Андреевна. Но это уже не имение, это место паломничества к отцу. И ему там нет места. Он пытается устроиться со своей Дорой во флигеле, который сейчас называется флигель Кузминских. Но понимает, что когда отец умрет, он будет здесь похоронен, и опять люди пойдут к нему. А он сам, Лев Львович, и его дети останутся никем в этой усадьбе.
После смерти внутренний протест против отца не только не утихает, он увеличивается. Лев Львович оказывается в эмиграции, в очень плачевном положении, пытается там утвердиться как писатель, как скульптор.
Он был незаурядный скульптор, его Роден даже признал.
Но у него ничего не получается, и всю внутреннюю обиду он опять выплескивает на отца.
Наверное, драма заключалась в том, что дали ему имя Лев. Ничего такого не было в этом тогда, когда он появился на свет. Потому что Лев Николаевич был просто писателем и помещиком, он только что закончил „Войну и Мир“. А вот спустя пятнадцать лет, когда Лев Львович уже юноша, Толстой становится тем, кем он стал — проводником идей, которые заражают весь мир. Степень его популярности невозможно представить — не было ни одной газеты в стране, где бы не упоминался Толстой. И утвердиться, и самореализоваться Льву Львовичу было невозможно. Другие сыновья это понимали и принимали. А Лев Львович не хотел с этим смириться.
Ясная Поляна, 28 августа 1903 г. Слева направо: сидят — Михаил Львович, Татьяна Львовна, Софья Андреевна, Лев Николаевич, Мария Львовна, Андрей Львович; стоят — Илья Львович, Лев Львович, Александра Львовна, Сергей Львович. Фото из немемориального фонда музея-усадьбы „Ясная Поляна“, фотограф Ф. Т. Протасевич
„Это совершенно невероятно“
Толстым я интересовался всегда. Не только как писателем. Да, он великий писатель, гениальный, но он невероятно интересный человек, с невероятно интересным отношением к жизни. Человек, который главной своей задачей ставил постижение истины. Он подлинный философ. Но желание написать об этой личности возникло из того, что я стал ездить в Ясную Поляну. Вообще Ясная Поляна это явление удивительное. Ничего подобного нет ни у одного писателя мира — чтобы столько в одном месте сохранилось свидетельств жизни гения. Не только вещей. Но сад, парки, лес в том виде, как это было при нем. Поэтому на человека понимающего это производит ошеломляющее впечатление.
У меня был такой случай. В Ясной Поляне известный немецкий режиссер Фолькер Шлёндорф ставил перед домом Толстого спектакль „Свет во тьме светит“. Это очень модно сейчас в мире — ставится спектакль на открытом ландшафте, вписывается в какие-то интерьеры и показывается всего один раз, больше не существует. Я договорился сделать с ним интервью. И нам говорят — разговаривайте на террасе дома Толстых. Мы сели с ним в плетеные кресла. И вдруг Шлёндорф обвел все кругом глазами, и сказал: „Это невероятно совершенно, просто невозможно поверить, что мы с вами здесь сидим“. То есть он понимал, какие люди здесь сидели когда-то до нас, что тут, именно в этой точке, происходило.
Так что Ясная Поляна — это намоленное место, потому что здесь ходил Толстой».
