«Город сказка, город мечта. Попадая в его сети пропадаешь навсегда». Мы с Костиком решились на непостижимое. Не имея ни копейки аккурат после педагогического отправились в Москву. Нет. Не покорять. У меня особые чувства остались от общения с этой дамой. Один аксакал (местный гид) в предварительной лекции предупреждал нас приехавших к низовью Эльбруса, что горы покорить нельзя. На них можно только взойти. Вот я и восходил по бетонным лестницам к московским небоскрёбам.
Костик сказал, что у него в Москве знакомые, которые нас с радостью приютят на время сдачи экзаменов в православный университет. Сели и приехали. Дверь открыл пожилой мужчина и удивлённо заявил, что нас не знает и никого не ждал. «Интересное кино». После продолжительных переговоров с Костиком случилось чудо. Оказалось, что данный мужчина тоже православный, но правда «обновленец» (тогда это было модное явление). Оказалось даже, что у него есть свободная комната и он может нас пустить на ночёвку (специально оговорившись, что желательно, чтобы днём нас в его доме не было) пока мы осиливаем дорогу в православный Вуз. Переночевали. День первый.
Сочинение Костик провалил. У меня получилось лучше. Зато с английским вышло всё наоборот. Перед экзаменом мой приятель занимался с репетитором две недели и я присоединился к нему изучая английский с нуля. Церковная история тоже особо не задалась. Тема для меня новая. Осваивал предмет по дороге по костиной литературе. В итоге общие результаты получились у него заметнее и вызывали меньше опасений. Вхождение в священные обители Москвы могли бы закончиться на этом этапе. Но нам встретился никто иной как сам Кураев. Он тогда преподавал в РПУ богословие. Почему-то предложил нам проехаться на его лекцию в МГУ и заодно покормил нас с университетской столовой … Комиссия решала, взять меня или нет. Там был Кураев и также очень известный на православный мир господин Дворкин. Ещё пару каких-то женщин, одна из который после общего совещания выдала запомнившееся мне на всю жизнь латинское «Через терния к звёздам». И православная звезда осветила мне дорогу через эти самые терния. Экзамен сдан. День второй.
Поздно вечером мы возвратились к нашему новому знакомому, но дверь никто не открыл. Отчаявшихся в наших рядах не было. Костик где-то раздобыл хороший картон и банку кефира. Мы устроили себе ночлег прямо на лестничной клетке в уже полюбившемся нам доме. На следующий день хозяин объявился и мы всё-таки прожили у него ещё несколько дней. Православный Вуз был приветлив. Учиться интересно. А вот с жильём беда. Прошлись с Костиком по нескольким знакомым ему православным издательствам. «Работники нужны? Есть где переночевать». Глухо. Постучаться в монастырские двери предложил я. Надо же было как-то выходить из положения. Договорились. В один монастырь просится он, в другой я. Первые перестуки не удались. Снова ночь. Куда идти? Свили у какого-то тихого дома постель на лавке и затаились. Из сна нас вырвала осень. Терпеть осеннюю ночь стало невыносимо. Встали и поехали по костиному совету в Сергиев Посад. Все были в Троице-Сергиевой лавре? Там о паломниках заботились и пару дней мы ночевали в монастырской гостинице, если её можно так назвать. Потом случился очередной судьбоносный зигзаг. На удачу без энтузиазма я вошёл в ворота московского Сретенского монастыря. Была моя очередь пытать счастья. На пути проходил местный молодой монах. Он тогда заведовал сретенским теперь самым крупным в России православным издательством. Подошёл «под благословение» (всё как Костик учил). Разговорились. Озвучил проблему и проблема была решена. Им как раз требовались сотрудники в издательство (разносить православную литературу по православным храмам для её дальнейшей православной реализации). Игумен Тихон «благословил» наш приход. И мы с книжными баулами отправились по московским храмам. Нам выделили келью, которую населяли ещё несколько человек и монастырское питание. Жильё найдено. День третий.
Кстати, была у меня любовь в педагогическом. До сих пор не могу понять почему я от неё отказался предпочтя дорогу в Москву. Не московские амбиции (их не было) и даже не жажда знаний здесь играли главную роль. Я что-то потерял тогда. Потерял наверное навсегда. Я приезжал в полюбившееся мною Коломенское один и она заполняла мои мысли. Нестерпимо тянуло обратно, но я не возвращался. Годами меня не отпускал словно превратившись в магический фантом этот образ. И как заколдованный я продолжал бездействовать. Голову отвлекал книгами. В Москве их было много. День четвёртый.
После третьего курса я начал понимать, что монастырская жизнь меня волей неволей затягивает. А затягиваться туда я никогда не хотел. Исповедался Костику по этому вопросу и мы решили уйти. На ту пору в монастыре у нас появился новый знакомый. Он раньше готовился в другом московском монастыре в монахи. Затем передумал увидев монастырскую жизнь не по житиям святых и какими-то судьбами очутился у нас. Я ему до сих пор благодарен. Он нас спас. Дал адрес какой-то знакомой ему православной бабушки предупредив сразу, что она немного со странностями. Костик любил повторять, что мы тоже не лаптем щи хлебали. Вдохновляло. Бабушка жила в заброшенной пятиэтажке. Дом давно был под снос, но она по неведанным обстоятельствам уезжать оттуда не хотела. Нас всё время приучала говорить тихо, дабы милиционеры её не засекли. Костик прихватил ещё двух бедствующих юных православных (благо в квартире были две давно требовавших капитального ремонта свободные комнаты). По кухне периодически шныряли крысы и следом бабушкин кот. Ну и старые добрые тараканы, конечно. Мы знакомились с ними по вечерам. Днём я старался удаляться в Ленинскую библиотеку. Мне там было хорошо. Вспоминался сюжет из «Москва слезам не верит». День пятый.
Неожиданно Костик вспомнил своё комсомольское прошлое и привёл свои организаторские способности в действие. Московский Дом Творчества ему улыбнулся и в клубе для православных он организовал паломническую поездку в Крым. Меня взял для подмоги. Трапезы с песнопениями, крымские церкви иногда перемежались с совсем себе мирскими пляжными послаблениями. Совсем замороченным на почве религии Костик вроде не был. С одной из паломниц (ей тогда было лет 30) у меня начались душевные разговоры. Она также как и я раньше увлекалась спортом и мы по ночам играли в волейбол. Дружба продолжилась после крымской поездки и тоже оказалась решающей. У неё была подруга. Мы познакомилась и она стала моей первой женой. День шестой.
