Худые, в гимнастерках чистеньких,
Мы лезли на броню гурьбою,
Еще не знавшие статистики,
Законов танкового боя.
Когда ревут стальные полчища,
Взвалив десант на бычьи спины,
То командир живет лишь полчаса,
А рядовые — половину.
Навстречу било пламя рыжее.
Мы жались к раскаленной башне.
А лейтенант горланил: «Выживем!
Нам только взять окоп на пашне!»
И мир чадил горелым мясом.
И мы чужую сталь таранили...
Атака длилась меньше часа.
В живых от роты - двое раненых.
***
Шесть юнкерсов бомбили эшелон
Хозяйственно, спокойно, деловито,
Рожала женщина, глуша старухи стон,
Желавшей вместо внука быть убитой
Шесть юнкерсов… Я к памяти взывал,
Когда мой танк, зверея, проутюжил
Колонну беженцев – костей и мяса вал-
И таял снег в крови дымящей лужах.
Шесть юнкерсов? Мне есть что вспоминать,
Но почему же совесть шевелится?
И ноет, и мешает спать,
И не дает возмездьем насладиться...
***
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей,
Дай-ка лучше согрею ладони я
над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки,
Нам еще наступать предстоит.
***
Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьет по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.
Недолет. Перелет. Недолет.
По своим артиллерия бьет.
Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали,-
Из окопов никто не уйдет.
Недолет. Перелет. Недолет.
Мы под Колпиным скопом лежим
И дрожим, прокопченные дымом.
Надо все-таки бить по чужим,
А она - по своим, по родимым.
Нас комбаты утешить хотят,
Нас, десантников, армия любит...
По своим артиллерия лупит,-
Лес не рубят, а щепки летят.
(стихи не мои)
