В чёрной одежде, седое и драное,
Тенью скользило тихонько страдание.
Рыжею мордой беззубою скалилось.
Ночью со мною от дум тяжких маялось.
Пичкало лапами белою плесенью,
Болью корёжило плоть мою весело.
Жёлтой чешуйчатой кожей покрытое,
Смех мой сжевало ртом ядовитым.
Острой иголкой под кожу залезло,
Засунуло в душу нос свой облезлый.
Так бы и ползало рядом сквалыгой,
Сердце сухое терзало индиго.
Но кто-то в эфире , проснувшись от сна,
Случайно заметил меня у окна,
Открытого настежь, стоящую тихо,
Ватными пальцами щупая выход.
Огненным ветром на землю отбросил.
Так и лежала я месяцев восемь…
В изумрудной одежде, тёплое нежное,
Рядом стояло терпенье безбрежное.
Иглы отчаянья светом расплавило.
Мысли от яда страданий избавило.
Пытки ушли, перестали долбить…
Врач хитроглазый шепнул: «Будешь жить!»
