В 1909 году распоряжением городского головы был освобожден от должности тульский полицмейстер Владимир Хлебников. Он получил отставку за пожар в тульском синематографе, в результате которого погибли люди. Его преемником на должности полицмейстера стал Борис фон Вернер.
Молодой офицер успевал везде: арестовывал и увольнял городовых за пьянство и грубость с публикой, выстоял после мерзких анонимок, попал в железнодорожную катастрофу, пережил покушение и воевал в Первую мировую. Через его историю расскажем о полиции тех лет.
Не спать на посту!
Фон Вернер был молод — ему только-только исполнилось 34 года — и отчаянно смел. В русско-японской войне он участвовал в походах против японцев в Маньчжурской действующей армии в составе войск боевого отряда 17-го армейского корпуса 10-го пехотного новогерманландского полка. Имел ранение, был отмечен боевыми наградами. Командир полка аттестовал его следующим образом: «Имеет боевой опыт, во время боевых действий успел обнаружить распорядительность, хладнокровие, храбрость и отвагу. По отзыву старших офицеров сохранял под огнем присутствие духа вполне.
Вино пьет при случаях и в пределах благоразумия, уклонений в этом отношении не наблюдалось. Обладает отличным здоровьем и выносливостью».
О назначении на должность было объявлено 20 марта 1909 года. Капитан фон Вернер очень скоро освоился с новым сложным и ответственным делом и за сравнительно короткое время ввел заметные улучшения в работу полиции: привел в порядок делопроизводство, сумел внушить подчиненным сознание о важности и ответственности полицейской службы. Успевал везде.
«Замечено, что многие городовые крайне небрежно относятся к службе: отлучаются с постов на долгое время без всякой служебной надобности, спят на постах и даже появляются на посты в нетрезвом виде. Последствием такого отношения постовых городовых к службе считаю участившиеся за последнее время кражи. Предписываю приставам и помощникам их внушить городовым строгое соблюдение правил службы и разъяснить им, что за нарушение служебных обязанностей они подлежат строгой ответственности по закону. Вместе с тем предписываю приставам учредить ночные обходы по улицам с участием и. д. околоточных надзирателей, а помощникам приставов чаще контролировать подведомственные им участки».
«Объезжая ежедневно некоторые участки города, я убедился, что помощники приставов, и. д. околоточного надзирателя безучастно относятся к службе, не проявляют никакой самостоятельности к исполнению своих прямых обязанностей и вынуждают меня указывать и наталкивать их на каждую мелочь».
«До моего сведения дошло, что некоторые младшие чины полиции в общественных местах грубо обращаются с публикой. Напоминаю всем чинам вверенной мне полиции, что одним из главных свойств всякого должностного, облеченного властью лица должно быть хладнокровие, в особенности при объяснении с частными лицами, какого бы общественного положения, по своему внешнему виду, они ни были. Почему необходимо при деловых с этими лицами разговорах соблюдать надлежащую сдержанность, что может только способствовать поддержанию авторитета чиновника».
Фон Вернер призывал принять меры к устранению нищих на улицах, доставляя их в работный дом.
Городовые Котов и Чурюкин были арестованы на семь суток, а затем уволены от службы.
Один — за то, что, находясь в Кремлевском саду в наряде, позволил себе сидеть в компании неких подозрительных женщин на лавочке и грызть подсолнухи; а второй — просто за нетрезвое поведение.
Когда гайки закручиваются так безжалостно, можно ожидать ответных действий. В ноябре 1910 года некий Харламов из департамента полиции прислал на имя начальника тульской жандармерии фон Вольского жалобу.
«Состоя в открытой любовной связи с женой местного присяжного поверенного Штамма и будучи вовлекаем ею в слишком большие расходы, выше своих средств, полицмейстер Тулы капитан фон Вернер берет взятки и даже вымогает таковые через посредство присяжного поверенного Штамма и торговца мебелью Изаксона. Недавнее закрытие двух трактиров Улитина и Скачкова последовало лишь благодаря тому, что не были уплачены требуемые взятки по 500 рублей от каждого трактира. В местном дворянском клубе открыто ведется азартная игра, в которой участвует сам полицмейстер. По тем же сведениям, в Тульской губернии практикуется предоставление полицейских должностей за деньги. Так, полицейский надзиратель Лавров за назначение его помощником Тульского исправника уплатил 500 рублей. Становой пристав Щеглов за назначение приставом 2-й части уступил полицмейстеру лошадь за 400 рублей и дал наличными 500 рублей».
Между тем сослуживцами фон Вернер характеризовался совсем по-другому: «С родными поддерживает постоянно добрые отношения. В частной жизни ведет себя вполне прилично и принят в тульском обществе. Долгов не имеет. В денежных расчетах вполне корректен».
Служащие внутренних дел Тульской губернии. Фон Вернер в верхнем ряду третий слева.
Покушение
Губернатор Д. Кобеко, однако, предпочитал делать выводы не на основании кляуз, а из того, что видел своими глазами.
«Чины полиции как с внешней стороны, так и по характеру деятельности подняты на значительную высоту. Бдительность нижних чинов полиции и внушенное им новым полицмейстером строгое, почти военное отношение к постовой службе, сильно уменьшили количество краж и случаев нарушения общественной тишины и порядка. Точно так же значительно снизился процент нераскрытых преступлений, что должно быть отнесено к правильному и соответственному пользе дела взаимодействию сыскного отделения и общей полиции, установление между которыми надлежащих отношений также должно быть поставлено в заслугу капитану фон Вернеру».
Свидетельство фотографа Тульского сыскного отделения Брежнева.
Когда из тульской губернской тюрьмы сбежали 15 арестантов каторжного разряда, все они были пойманы в течение суток. Кобеко приписывал это энергичному и разумному участию самого капитана фон Вернера и его деятельности в качестве руководителя чинов полиции.
«Классные и нижние чины тульской городской полиции, исполняя указания полицмейстера, оказались в этом деле на должной высоте, проявив не только исполнительность, но и значительную долю личного почина, способствовавшего задержанию опасных преступников».
Шествие траурной процесс в Ясную Поляну. В день похорон Толстого опасались беспорядков, но их не случилось.
Не менее ответственно проявил себя фон Вернер и в день похорон Толстого. Внимание ведь к ним было громадное. Тульские власти, да и не только тульские, очень боялись беспорядков, которых не случилось. Все отмечали корректное поведение тульской полиции и ставили ее в пример московской. Губернатор Кобеко видел в этом прямую заслугу фон Вернера.
За время службы в Туле полицмейстер дважды угодил в серьезные переделки. В июле 1910 года он попал в железнодорожную катастрофу. Около одиннадцати ночи на перегоне между станциями Суворово — Ханино Тула-Лихвинской узкоколейной железной дороги, на 85-й версте от Тулы, налетевшим ураганом при сильной грозе перевернуло состав почтово-товарно-пассажирского поезда.
Полетел под откос весь подвижный состав, за исключением паровоза — это три классных вагона, один багажный и два товарных.
Путь был поврежден на протяжении пятнадцати сажен. Поезда задержаны на 6 часов 35 минут. Одиннадцать пассажиров получили легкие ушибы и ранения, в числе пострадавших оказался и Б. В. фон Вернер. Вскоре он возвратился в Тулу и в подробностях рассказал, как все было.
На момент крушения полицмейстер стоял у окна. А вот что было дальше — не помнил, так как лишился сознания.
Очнулся от сильной боли в руке и боку. Оказывается, когда перевернулся вагон, на него упала десятипудовая печь вагона. На воздух при полной тьме фон Вернер пробился кое-как через окно, так как двери все были настолько перекошены, что их невозможно было открыть. Багажный вагон, в котором была заперта собака полицмейстера, разбило в щепки, но собака каким-то невероятным образом осталась совершенно невредима.
Летом 1911 г. фон Вернер стал получать угрожающие анонимные письма, в которых некая «Черная рука» грозила смертью. Полицмейстер не придавал посланиям особого значения; как оказалось, зря. Вечером 14 августа он был в гостях в доме О. Р. Тейле и ее сестры на Миллионной улице. Погуляв по саду, вся небольшая компания сидела в гостиной дома на втором этаже, рассматривала фотографии. Дверь на балкон была широко открыта, и фигура сидящего полицмейстера ярко освещена. Вдруг, в одиннадцатом часу ночи, в нескольких вершках от головы фон Вернера пуля ударила в изразец печи, раздробила его и отрикошетила куда-то в сторону.
Свидетельство полицейского надзирателя Моисеева.
Начался переполох. Полицмейстер бросился на улицу и дал свисток. Привлеченные выстрелом, из соседних казарм выскочили солдаты, прибежал ночной сторож. Но тот, кто стрелял, уже успел скрыться. Единственное, что удалось установить, — выстрел был произведен с противоположного тротуара Миллионной улицы. Выстреливший сразу бросился бежать — солдаты слышали топот бегущего человека. Возле того места, откуда был сделан выстрел, нашли свежие окурки и спички. Также дознанием было отмечено, что с этого места преступнику было удобно прицелиться и произвести выстрел.
Дознание по горячим следам не дало результата. Правда, как всегда бывает в подобных случаях, операция «Перехват» все же дала некоторые положительные результаты. На Ново-Павшинской улице задержан был мчавшийся лихач с двумя седоками, поведение которых показалось подозрительным. Начали выяснять и определили, что задержанные связаны с воровским миром.
Последнее письмо
В Туле о полицмейстере были очень высокого мнения, и с какого-то момента губернатор активно добивался повышения его в звании, говоря о том, что это боевой офицер, участвовавший в японской войне, награжденный целым рядом боевых отличий за распорядительность, хладнокровие и отвагу, аттестованный своим воинским начальством как требовательный к подчиненным и отзывчивый к их нуждам. Кобеко писал, что считает «своим нравственным долгом» просить производства капитана фон Вернера, в изъятие из правил, в подполковники. Тем более что его представление к какой-либо другой награде невозможно, ибо он имеет уже все ордена, до ордена Св. Владимира IV степени включительно.
Однако в столице были тверды. Министр внутренних дел не считал возможным произвести капитана фон Вернера в чин подполковника, так как тот не имел выслуги на гражданской службе в двенадцать лет.
В январе 1913 года полицмейстер фон Вернер покинул свой пост. По всей видимости, исходя из состояния здоровья. При увольнении он взял двухмесячный отпуск, потом попросил продления отпуска по болезни.
Хотя на него и писали кляузы как на взяточника, но фон Вернер оставил после себя в кассе 2117 рублей обмундировочных и на вооружение денег, сданных им городской управе в числе других остатков.
Правда, отдыхать пришлось недолго. С началом Первой мировой войны фон Вернер вновь оказался в действующей армии. Пошел на войну в том же звании капитана. Находился на театре военных действий в Австрии. Передавали, что ввиду убыли офицеров в этом полку он временно принял командование. Был контужен в ногу, но остался в строю.
За храбрость, проявленную в боях, очень скоро был представлен к производству в чин подполковника и к награде орденом Св. Георгия IV степени. Награжден золотым оружием.
Потом стало известно, что находившийся в Новогеоргиевской крепости подполковник Вернер в боях был ранен в руку, а в августе 1915 года попал в плен. Тем временем в «Русском инвалиде» было напечатано о том, что фон Вернер произведен за отличие по службе в полковники.
Конечно, для заслуженного боевого офицера бесславная сдача Новогеоргиевской крепости с тройным рядом стен на реке Висле, считавшейся одной из сильнейших в Европе, полностью оснащенной артиллерией, боеприпасами и фуражом, стала серьезным ударом. Историки называют это одной из самых тяжелых неудач русского оружия за всю историю. Приказ о сдаче отдал перебежавший к неприятелю генерал Бобырь. Из 86 000-го гарнизона три тысячи были убиты, остальные оказались в плену.
Спустя какое-то время в Тулу пришло письмо от бывшего полицмейстера. С помощью «Красного Креста» тогда можно было поддерживать переписку с пленными всех армий, посылать посылки и даже денежные переводы.
«Вы очень меня обрадовали, дорогой С. А., своей открыткой, вспомнить меня так далеко, но вместе с тем и огорчили, сообщив о смерти глубокоуважаемого Василия Ивановича (Ливенцева). Прошу вас, или если не затруднит, передать Влад. Льв. (Штамму) поместить в „Тульской молве“ мое соболезнование в преждевременной кончине человека честного и до крайности отзывчивого.
Я понемногу поправляюсь. Очень рад, что вы здоровы и, по-видимому, всем довольны. Передайте всем общим знакомым и вообще, кто меня помнит, мой сердечный привет. Благодарю вас за любезное предложение что-нибудь прислать. Если кто из знакомых пожелает, могут посылать посылку со съедобным. Пишите и не забывайте Бориса фон Вернера».
Это было последнее сообщение о полицмейстере фон Вернере, которое стало известно Туле.
