Случайная встреча в Туле послужила началом переписки молодой девушки Клавдии Кузнецовой и гвардии младшего сержанта Николая Кругова. Она длилась на протяжении трех лет и прервалась со смертью солдата.
Тульский военно-исторический музей продолжает готовить экспозицию «Солдатские письма. Читаем вместе». Представители музея поделились со порталом Myslo несколькими письмами и рассказали историю этой переписки.
На выцветших тетрадных листках Николай Михайлович Кругов, гвардии младший сержант, рассказывает о военных буднях. Он родился в 1921 году, в ряды РККА был призван Медновским РВК Калининской области с апреля 1941 года. В боях Николай Михайлович участвовал с самого начала войны – с 22 июня 1941-го на Юго-Западном, Центральном, Брянском и Белорусском фронтах. Был награжден медалью «За отвагу» и орденом Славы III степени.
Его жизнь связалась с Тулой волей случая. В октябре 1941 года по улице Галкина на Ряжский вокзал проходили воинские части, которые направлялись на фронт. Девушка Клава сидела у окна своего низенького домика и смотрела на проходивших мимо солдат и офицеров. Они увидели лежавшее на подоконнике домино и попросили подарить его им. 17-летняя девушка без колебаний отдала домино, а военные едва успели записать на коробке ее адрес и фамилию. После этой встречи прошло больше года, когда в декабре 1942 г. в Тулу пришло письмо. Так и началась многолетняя переписка тулячки Клавдии Кузнецовой и Николая Кругова.
Фронтовик писал Клаве о своей военной жизни, о битвах и победах. А еще рассказывал о тяготах и лишениях и о том, как письма молодой девушки скрашивают солдатские будни.
Как приятно после жарких боев и тяжелых переживаний сесть за стол сыграть в домино да еще вспомнить, что это подарок тульской девушки! О! За это короткое счастье на фронте можно отдать многое… Трудитесь честно в нашем тылу, а мы здесь на фронте у вас в долгу не останемся. Мы не жалеем своей крови и своих молодых жизней для того, чтобы в дальнейшем сделать вашу жизнь счастливой.
Немцев бьем неплохо, многим из них уже не придется гулять в ресторанах. За то, что лично я немало их избавил от этого затруднения, меня наградили нагрудным знаком «Отличный минометчик» и медалью «За отвагу».
Милая, милая Клавочка! Когда ты будешь дочитывать эти строчки моего письма, возможно, что меня уже не будет в живых. Может быть, я буду лежать с пробитой грудью на поле сражения, и снег заботливо укроет последний взгляд и печальную улыбку на моем лице. Да, Клавочка, даже перед смертью я буду улыбаться тому незнакомому дорогому другу, который из далекой Тулы своими письмами и милыми конвертами вселяет в меня бодрость и радость даже в самые тяжелые моменты.
Двадцать дней мы находились не в сфере военных действий. К такой жизни мы не привыкли, а, следовательно, эти двадцать дней тянулись решительно долго и скучно. Но вот наконец-то это все кончилось! Завтра вступаем в знакомо волнующую фазу жизни! Вновь боевые переживания и радость после удачного боя! А у нас, гвардейцев, неудачных боев не бывает.
Клава, за время войны я ещё не испытывал ни разу таких радостных волнений, как в то время, когда мне вручают конверт с дорогим знакомым почерком из Тулы.
Немцев бьем тоже, нельзя сказать, чтобы плохо. Они у нас здесь вчера задумали начать наступление и подготовились, можно сказать, неплохо. На один только наш участок бросили до 120 самолетов и до 70 танков. Но мы их встретили, как и подобает, по-гвардейски: в общем, сбили с них всю спесь и заставили отказаться их от каких-либо попыток продвинуться вперед.
Ну а так, Клавочка, писать о своей жизни совершенно же нечего. Раньше я мог писать о друзьях, о работе, о своих планах на будущее, а также и о своих мечтах. Теперь же я больше не мечтаю, все свои планы и представления на будущее я давно забросил, в общем, живу сейчас «сегодняшним днём» и вообще «Зачем мечтать о будущем заранее? Ведь всё равно неисполнимые мечты». Да, Клавочка, со мной сейчас делается что-то непонятное, для меня всё окружающее делается безразличным. Я раньше не верил, что есть дни, когда «ни злоба, ни любовь, ни жажда дел, ни к истине стремленье – ничто уж не волнует кровь; и сердце спит, и ум в оцепененьи».
Во время войны, потеряв своих лучших друзей, я себя чувствовал настолько одиноким, что все остальное для меня было пустяком, и вот какая-то маленькая случайность меня заставила написать тебе первое письмо, то есть долг вежливости требовал, чтобы я тебя отблагодарил за домино. Между нами завязалась переписка, и теперь только, Клава, я почувствовал всю силу настоящей дружбы. Клавочка, дружок! …Ты для меня стала первым другом и самым для меня дорогим товарищем! В тяжелые для меня моменты твои письма были для меня настоящим утешением, а твои последние письма и фото меня вылечили от ранения лучше, чем все медикаменты нашего полкового врача.
Да, Клавочка, сейчас только и утешение, что приходится с нежностью вспоминать прошедшее и сурово мечтать о будущем, заранее зная, что этого будущего все равно увидеть не придется. Но здесь также утешает радостная мысль, что тот, кто увидит эту будущность, будет о нас вспоминать с благодарностью.
Переписка продолжалась до 1944 года. Пока 16 марта 1945 года товарищу Кузнецовой не пришло письмо с печальным известием – Николай Кругов погиб 22 октября 1944 года в Польше.
«Т. Кузнецова! Штаб части 57227-Д получил Ваше письмо с запросом о судьбе гв. младшего сержанта Николая Кругова. С большим прискорбием можем сообщить, что один из наших лучших бойцов Николай Кругов погиб смертью храбрых при выполнении приказа командования в районе г. Макув, на правом берегу р. Нарев 22.10.44 г. Об этом мы сообщили семье покойного товарища Кругова, награжденного тремя высокими правительственными наградами. Потеря т. Кругова была большой потерей для всех нас, так как он был гордостью нашей части, одним из лучших гвардейцев. Гвардейцы помнят о нем и жестоко мстят проклятым немецким зверям, отобравшим жизнь у этого замечательного человека, друга и товарища Николая Кругова. Афанасьев Александр Лаврентьевич».
Клавдия Кузнецова навсегда сохранила память о Николае Кругове. На пожелтевших письмах женщина оставляла пометки, которые младший сержант Кругов так никогда и не получил.
- Николай! Я вас помню…Я вас буду помнить всегда! Неизвестный далекий друг, храню ваши дорогие строки, хотя вас уже и нет, и буду хранить всю жизнь, храбрый человек! 25 октября 1953 г.
- Николай! Ты вновь во мне пробудил чувство гордости за тебя и ненависть к врагам, отнявшим у тебя жизнь. Когда я перечитываю твои письма, я плачу. Милый, прости меня, если что было не так мною сказано. Спи спокойно. Я буду помнить тебя всегда! Ты этого достоин. Проклятие врагам! 6 марта 1959 г.
- 29 марта 1969 г. Читала вновь вместе со своей дочкой Людой! Она такими, как ты, Николай, восхищается. Помню тебя, спи спокойно.
- 26 января 1972 г. Читали вместе с Людой. Слезы у обеих на глазах! Восхищаемся тобой! Спи спокойно, пусть земля будет тебе пухом!
- 7 ноября 1974 г. Читала. Сижу одна, плачу, вспоминаю войну, страшно. Спасибо тебе за все, за жизнь и за то, что ты жил на свете!
- 2 мая 1999 года. Дорогой друг, я всегда помню о тебе и молюсь за тебя, воин-освободитель. Мне уже 75, а ты все такой юный. Узнаю ли я тебя там? К.
После войны Клавдия Михайловна Кузнецова отработала 33 года на прижелезнодорожном сортировочном почтамте и еще пять лет – на кондитерской фабрике «Ясная Поляна», откуда и ушла на пенсию. Умерла 10 июня 2010 года на 86-м году жизни. Письма в дар Тульскому военно-историческому музею передала ее дочь Людмила Владимировна Князева, библиотекарь Тульской духовной семинарии.
Дорогие читатели!
Если и в вашей семье хранятся письма с фронта, фотографии, дневники родных, воспоминания и рассказы и вы готовы передать их на вечное государственное хранение в музейный фонд РФ, то их можно принести в музей или позвонить по тел. 77-49-36.
А также приносите их по адресу: Тула, пр. Ленина, 116, редакция «Слободы». Тел. 57-07-07, доб. 234. Все письма и фото будут вам обязательно возвращены.
