29 лет полноценной жизни и почти столько же без движения, прикованным к постели. Многие ли из нас смогут выдержать такое испытание? Став инвалидом, он не просто нашел себя, но прожил жизнь так, что к нему тянулись самые разные люди. Быть светлым человеком, несущим радость жизни друзьям и близким, — удел избранных. Он, Альберт Зорин, это смог.
Талантливый фотограф Альберт Зорин. Таким он был, когда вернулся в Тулу.
Фото середины 1960-х годов.
Всем смертям назло
В тот день он торопился в Москву, вез новые фотографии столичным редакциям. В шестом часу вечера сел в поезд Адлер — Москва. Народу в вагоне было немного, и он занял свободное купе. Пристроился у окна, достал книгу. И больше ничего о том дне не помнил…
Его нашли между железнодорожными путями неподалеку от города Чехов. В купе Альберта ударили по голове и сбросили на полном ходу с поезда. Говорят, в то время на линии это было не первое такое преступление, но злоумышленников так и не нашли. У Альберта Зорина даже не стали шарить по карманам — просто забрали дорогую импортную фотоаппаратуру, деньги и документы остались на месте.
Шансов выжить не было: в голове восемь ран, пятый и шестой позвонки сломаны. Зубы были так плотно стиснуты, что пришлось вводить лекарственные препараты, чтобы они разжались. Многочасовую операцию делали без наркоза — для проверки током остаточных функций организма. Из Подмосковья его перевезли в областную больницу на Дрейера. Здесь прошла еще операция — одна из первых в стране такой сложности на позвоночнике.
Он жил, но и только. Тело оставалось недвижимым, он его не чувствовал.
Прошло два года, и в Москве нашли хирурга Леонида Красова, специализировавшегося на спортивных травмах. Его судьба в чем-то была схожа с Зоринской. Врач-хирург, профессиональный спортсмен, мотогонщик, лыжник, он получил страшную травму — во время прыжков с трамплина ударился спиной о деревянный столб, сломал позвоночник. Приговор врачей был безжалостным: ходить не будете никогда, сидеть — только в инвалидной коляске. Но он принял решение бороться и победить. Благодаря своей разработанной методике и медицинскому опыту встал на ноги всем смертям назло.
После операции под его руководством случилось настоящее чудо: Зорин сумел пошевелить пальцами сначала одной, потом другой руки. Спустя несколько лет руки с трудом, но начали его слушаться. Он смог взять в ладонь авторучку, кисточку и даже держать в руках фотоаппарат. Когда научился рисовать, фломастер засовывал между пальцами и сжимал всей кистью. Жизнь не отпускала его от себя.
Реставратор
До того рокового дня жизнь к нему благоволила. И по-своему кокетничала с ним, подарив сразу два имени — Альберт и Олег. Он и снимки в газетах подписывал то А. Зорин, то О. Зорин. От рождения он вообще-то был Олегом, потом «в войну что-то напутали с документами». Так появилось второе имя — Альберт.
После школы стал военным летчиком. Летал на боевых самолетах, на пассажирских лайнерах, прыгал с парашютом. Побывал во многих странах мира — даже до Австралии добрался. Видел Мао Цзэдуна и Фиделя Кастро. Наверное, очень хорошим летчиком был, коли так помотался по свету, исколесив земной шар с Северного полюса почти до Южного.
Дослужился до звания капитана и ушел из авиации. Кто-то говорит, за то, что вмазал по физиономии командиру части. Но, предположим, что, скорее всего, комиссовали по здоровью. За время службы не раз попадал в авиапроисшествия, а в 1962-м при вынужденной посадке на Северном полюсе самолет раздавил льдину и начал тонуть в океане. Зимовщики успели вытащить всех пилотов, но выжил только он один.
За время военной службы Альберт и прикупил те самые проклятые фотоаппараты, приглянувшиеся бандитам.
После увольнения в запас вернулся в родные места. Увлечение фотографией стало профессией. Его снимки публиковали не только в местной прессе, их с удовольствием брали журналы «Огонёк» и «Смена», газеты «Правда», «Известия», «Труд».
Жил вместе с матерью в поселке Первомайский рядом со Щекино. Женился на красавице, да и как иначе — он и сам, как говорят, был парень видный, еще и бывший военный, кто устоит перед таким?
Через несколько лет после всего случившегося жена забрала дочку и ушла. Посчитала, что такая жизнь не для нее. Не спешите ее осуждать.
Многие ли нашли бы в себе силы остаться? Кстати, как говорят, прожила она меньше, чем бывший муж. Такая судьба.
В конце 70-х друзья-фотографы предложили принять участие в подготовке альбома о Ясной Поляне для издательства «Советская Россия», задуманного к 150-летию Толстого. Вынесли его из квартиры, усадили в машину, и он снимал, выставив объектив из окна автомобиля. Эти снимки вошли в тот альбом. Тогда же, наверное, Альберта прокатили и по Туле. Так появилось фото строительства «белого дома».
Однажды случилось еще одно чудо. Он случайно разлил фотореактив на лежавшую на груди икону, которую принесла мать. И вдруг увидел, как на темной доске проявились краски и позолота. Так он увлекся реставрацией старинной живописи, даже создал свою методику сохранения икон от повышенной влажности. Московские реставраторы называли ее уникальной, предлагали запатентовать.
Об этом даре прознали окрестные набожные люди, десятками понесли ему иконы — кто в дар, кто на реставрацию.
Наверное, к тому моменту у него уже было свое общение с Богом и всеми святыми, потому и иконы, вышедшие из-под руки Зорина, обладали особой духовной силой.
«Я понял, что Высоцкий долго не протянет»
Он стал инвалидом, но не потерял желания жить. Друзья, бывавшие у него дома, вспоминают о том, с каким достоинством он принял удар судьбы. Когда приходили гости, всегда шутил. Любимая шутка: «Звоните, я всегда на работе». А друзья и коллеги его не оставляли, все эти страшные годы навещали.
Об этом удивительном человеке стало известно и в Москве. В Первомайский к Зорину приезжали писатели Василий Шукшин, Владимир Солоухин, работавший тогда над книгой о собирателях икон «Чёрные доски», Василий Белов. Во время съемок фильма «Место встречи изменить нельзя» был в его квартире Владимир Высоцкий.
«Он показался мне нервным, сжатым как пружина, — рассказывал потом Зорин друзьям. — Я уже тогда понял, что он долго не протянет. Хотя Володя храбрился». Тульская журналистка Ольга Кузнецова вспоминает, как в 13-летнем возрасте приходила с родителями на квартиру к Зорину.
«Вся встреча с Высоцким проходила под включенный магнитофон, и когда я побывала в гостях, эту запись, поубавив звук, нам прокручивали.
Алик:
– Вовка, звереныш, не пей.
Высоцкий:
– С вином мы родились, с вином и помрем.
Потом больше часа под звяканье стаканов звучали песни, вероятнее всего, импровизации, потому что никогда после, по словам присутствовавших на этой встрече, поэт их не исполнял».
На прощание Зорин подарил Высоцкому альбом репродукций Дали — по тем временам даже для Владимира Семеновича подарок роскошный. Говорят, этот альбом видели и в наши дни среди экспонатов мемориальной квартиры поэта.
Дверь в квартиру почти не запиралась. И как-то без стука вошли трое.
«Один подошел к кровати, двое стоят сзади, — передавал рассказ Зорина тульский журналист Сергей Щеглов. — Вдруг он схватил меня за запястье, а второй сунул под нос вату с эфиром. Значит, план был усыпить. Я стал вырываться. И тут эфир вспыхнул. Рядом с койкой горел рефлектор, а у того, который меня схватил, в кармане был пузырек с эфиром. Он тоже полыхнул. Парень весь в пламени побежал прочь. А у меня вспыхнули левая рука и борода. Мать в это время выходила из ванны. Ванна была полна, это и спасло негодяя — он бросился в воду, а после выбежал на улицу. За ним и те двое. Потом мне рассказывали: у подъезда их ждала машина, они вскочили в нее и помчались. Через квартал выбросился тот, с эфиром, он опять разгорелся. Принялся кататься по лужам — дело было в марте».
У Зорина после этого налета остался шрам — от левой подмышки до локтя. Налетчиков нашли, судили, и они получили немаленькие сроки.
С тех пор дверь в квартире всегда была на замке, а почти все иконы он раздал знакомым и музеям, в том числе тульским.
«Находясь в собрании музеев Кремля, икона послужит делу изучения русской иконописи и декоративно-прикладного искусства, а ваше имя, уважаемый Альберт Константинович, вместе с именами других дарителей будет вечно храниться в документах государственного значения», — писал ему в благодарственном письме за принесенную в дар икону Божией Матери «Знамение» в окладе директор Государственных музеев Московского Кремля
Два года спустя после этого случая умерла мать. Он остался один. В то время в квартире появился новый человек, Нина — сиделка. И это стало последним чудом, которое явилось ему на этой земле. Она, молодая достаточно женщина, влюбилась в этого недвижимого, но сильного духом мужчину. Он и умер у нее на руках — осенью 1996 года.
«Человек, который уходит от тебя по полевой дороге, постепенно превращается в точку, пока не исчезает совсем, — рассуждал Зорин в одном из писем. — Но он исчез только для тебя, оставшегося. А на самом деле он продолжает быть. Так, видимо, и со всеми ушедшими туда…»
