Грязная зона
В апреле на базе Тульской детской областной клинической больницы развернули госпиталь для больных коронавирусом. Он рассчитан на тяжелых пациентов – это единственное медучреждение в Туле, где возможность проведения кислородной терапии обеспечена у каждого койко-места.
Яркое жизнерадостных цветов здание, построенное таким для поднятия духа заболевшим детям, сейчас – территория максимальной концентрации СOVID-19. Жители северо-восточного микрорайона до сих пор не могут привыкнуть к постоянным сиренам скорых и реанимобилей под окнами: в начале мая количество госпитализаций в сутки доходило до сотни.
Скорые «прилетают» по нескольку раз в день: здесь чуть больше двухсот пациентов, из которых около десятка – в реанимационном отделении. Последние в основном на ИВЛ.
Корреспондент Myslo по заданию редакции узнал, как устроен госпиталь для коронавирусных пациентов, в каких условиях работают врачи, как живут пациенты.
…С тыльной стороны здания госпиталя – вход для медработников. Здесь зона особого контроля – даже дверные ручки обмотаны тканью, пропитанной специальным составом, убивающим микробы и вирусы. Само здание разделено на две части: чистую зону и грязную, она же «красная».
В первой медики заполняют документы, проводят совещания, переодеваются в рабочую одежду, ходят перекусить в небольшую столовую, могут поспать в комнате отдыха – там есть кровати. Здесь же хранятся вода, запас лекарств, средства защиты для прохода в грязную зону. С собой ничего брать нельзя: проносить в грязную зону личные вещи запрещено.
Во второй части здания лежат пациенты. Режим там гораздо строже. По территории грязной зоны сотрудники госпиталя могут перемещаться только в спецэкипировке. Защитный костюм, маска, респиратор, очки, шапочка для волос, бахилы, перчатки – многие ли смогли бы работать в такой экипировке? А они – работают.
Госпиталь – одно из мест, где около 50 медиков 24/7 ведут борьбу с инфекцией, поставившей на колени весь мир. Детская областная упрямо проглядывает мультяшными картинками в холле на стенах из-под груды коробок с одноразовыми шприцами и другим оборудованием, которое помогает спасать жизни.
За стеклянными дверями двухместных палат видны койки с пациентами. У многих на лицах кислородные маски. Выглядит жутковато. Боксы изолированы, в каждой есть туалет, душ и умывальник. Пациентам категорически запрещено их покидать. Процедуры заболевшим проводят в палатах, а на обследования их выводят медики. При этом люди из разных палат не пересекаются. Пациент, прибывший неделю назад, и тот, что поступил днем позже, никогда не встретятся, – это тоже требование безопасности.
«Два месяца не вижу своих детей»
Врач-терапевт городской больницы №9 Татьяна Елистратова трудится в госпитале уже второй месяц. Говорит, сама приняла решение прийти сюда работать: «Профессиональный интерес! Новые больные, новые ситуации, опыт».
Ее рабочий день начинается в семь утра и чаще всего заканчивается после шести часов вечера. Я отвлек ее от работы за компьютером в чистой зоне: симпатичная, стройная, с усталыми глазами...
– Здесь – да, суета, постоянное движение, переживания. Кому-то из больных лучше, а кому-то, наоборот, становится тяжелее, поэтому к физическим стрессам добавляются и постоянные эмоциональные. Но работать здесь лично мне не страшно: у меня и мысли нет, что могу заболеть. Я экипирована, соблюдаю эпидрежим. Страшнее на улице, чем здесь.
Муж Татьяны тоже работает в госпитале. Они оба соблюдают самоизоляцию. А их трое детей живут то у бабушек, то у других родственников.
– Мы два месяца не видели своих детей! Общаемся только через социальные сети и мессенджеры… Это, конечно, непросто. Мечтаю вернуться к нормальной семейной жизни, забрать наконец-то детей к себе. Остается ждать, когда эпидемиологическая обстановка улучшится.
На вопрос, стоит ли работа здесь таких лишений, Татьяна отвечает, как и подобает профессионалу:
– Это возможность получить новый опыт. Колоссальный! Ведь здесь ситуации связаны не только с коронавирусом. Люди поступают с одним, а при обследовании мы выявляем у них другие патологии, не связанные с инфекцией. Бывают случаи по хирургическому профилю, травматологии, акушер-ству. С профессиональной точки зрения мне интересно понимать дальнейшую тактику лечения таких пациентов – это расширяет круг моих знаний. Здесь я познакомилась с другими врачами, мы обмениваемся знаниями, учимся новому. Это бесценный опыт.
Кого подключают к ИВЛ
Сейчас в госпитале основной возраст пациентов – старше 45 лет.
– Молодых привозили больше только в самом начале моей работы, – говорит Татьяна. – Был какой-то период, пик, когда пациентов было очень много. Возможно, это было после выходных. Помню, в первый день, когда я прямо в эйфории сюда шла, увидела вереницу скорых и подумала: «Ой, наверное, их отсюда увозят!» И когда мне объяснили, что вообще-то это поступление, был почти шок.
Спрашиваю Татьяну про клиническую картину «короны» (дай Бог, чтобы эти знания не пригодились).
– Уже сейчас можно сказать, что характерные клинические признаки у болезни есть. И, безусловно, хронические или сопутствующие заболевания их отягощают. Например, коронавирус протекает с микротромбозами – мелкие сосуды забиваются сгустками крови, чаще в легких, что затрудняет дыхание.Поэтому мы учим пациентов обращать внимание даже на то, как они чувствуют себя после похода в туалет. Мелочь, конечно, там совсем маленькое расстояние. Но даже там может возникнуть одышка, цианоз – посинение кожных покровов, пальцев, ногтевых пластин из-за нехватки кислорода. Гипоксия может угрожать жизни.
По словам врача, туляков здесь лечат антибактериальными и противовирусными препаратами плюс симптоматическое лечение, всё по методрекомендациям Минздрава РФ. Терапию подбирают в зависимости от тяжести состояния:
– Смотрим результат РКТ легких, объем поражения легочной ткани, общее состояние пациентов и сопутствующие заболевания. Нельзя сказать, что этому мы назначаем одно, а этому – другое. Бывает, что после поступления одна терапия, но через некоторое время лабораторные показатели ухудшаются, тогда меняется и тактика ведения пациента. Если пациентам не помогает кислородная маска, мы стараемся уложить их в определенные позиции, которые облегчают им дыхание. Например, положение лежа на животе кровоснабжение и питание пораженных отделов легких может улучшить. ИВЛ – крайняя мера.
Если пациент узнаёт врача в экипировке, значит, ему пора домой
По словам врача, пациенты госпиталя хорошо уживаются друг с другом в палатах. А некоторые, более стабильные, помогают тем, кто тяжелее: следят, нажимают кнопку, сообщают врачам об ухудшении состояния соседа.
– Возможностей занять себя чем-то здесь немного – из палат выходить нельзя. Но у людей есть книги, телефоны, по которым они общаются с родственниками. Удивительно, но многие пациенты здесь читают именно бумажные книги, причем и фантастику, и классику.
Несмотря на то, что пациентов в госпитале хоть отбавляй, многие запоминаются. В основном тяжелые, те, кому врач отдает много сил и переживаний.
– Уходишь на выходные домой, а всё равно звонишь сюда, выясняешь, как они там. Вкладываешь всю энергию! Ведь всегда хочешь увидеть положительный результат, чтобы человек не попал в реанимацию. У нас лежала женщина с подтвержденной коронавирусной инфекцией. Ей было сложно еще и из-за того, что после ее поступления сюда привезли ее близкого родственника. Они находились тут одновременно, но в разных палатах. Очень была тревожная женщина и клинически тяжелая. Я каждый день к ней ходила по нескольку раз. И в реанимацию она все-таки не попала!
Выписывают пациентов по утвержденным федеральным критериям. Вариантов выписки из госпиталя два. При первом пациента отправляют домой на амбулаторное лечение, а актив – всю собранную по нему информацию – передают в поликлинику по месту жительства. На следующий день к пациенту домой должен прийти терапевт, осмотреть и принять решение о необходимости долечивания либо просто наблюдения.
Второй вариант – когда больной перестает нуждаться в кислородной терапии, но ему всё еще нужны антибиотики и противовирусные препараты. Такого пациента сейчас переводят на долечивание в филиал второй Тульской областной больницы на ул. Тимирязева и в госпиталь в манеже «Арсенала». Перемещают пациентов только на спецтранспорте.
Пациенты, конечно же, спрашивают врачей: «Я здесь надолго? Когда домой?» Татьяна говорит, что спешить не нужно.
– Течение заболевания волнообразно: бывает, на фоне вроде бы нормального состояния начинается криз. Поэтому я лучше просто приду к пациенту и скажу, что пора домой. Заранее даты не говорим.
…Медики в госпитале похожи на космонавтов – все экипированы, лиц не разглядеть. У большинства на груди надписи маркером: у кого-то фамилия, у кого-то имя, у кого-то коротко и ясно – «врач».
– Те, кто давно здесь, в определенный момент начинают узнавать нас даже по силуэту и по глазам. Мы шутим: когда приходишь в «красную» зону и пациент узнает тебя в защитном костюме, значит, ему пора готовиться к выписке.
7 наивных вопросов о коронавирусе врачу госпиталя
Скоро Татьяне пора бежать к пациентам, а пока – блицопрос.
- Тульская область адекватно борется с коронавирусом? Всё организовано на должном уровне. Последовательность мер и изоляция помогли избежать одномоментного большого потока пациентов. Введенные ограничения дали медикам возможность работать без авралов. Конечно, были периоды, когда привозили много людей, но без самоизоляции было бы хуже.
- Почему в России меньшая смертность, чем в других странах? Я не исключаю роли медицинских работников. Но и пациенты у нас адекватные! Люди понимают, чего от них хотят, что им нужно делать. Большей частью вовремя обращаются за помощью, и, возможно, эта «незапущенность» влияет на уровень смертности. Были даже далекие от медицины люди, которые продвинуто задавали уместные вопросы. Например, пусть и коверкая слово «сатурация», они спрашивали ее показатель и понимали значение сказанных им цифр.
- В Сети читаем, что у нас в стране всё неплохо из-за того, что нам в детстве повально делают прививки БЦЖ. Что думаете на этот счет? COVID-19 – новая инфекция, и, вполне возможно, что какую-то корреляцию с этим можно провести. Подчеркну – возможно, но не обязательно. Ведь всё равно есть какая-то прослойка: где-то люди не чувствительны, где-то иммунитет помогает. Безусловно, что-то есть, но сейчас точной информации на этот счет нет.
- Вы пользуетесь медицинскими масками и антисептиками вне работы? Да, пользуюсь и тем, и другим. Маску обязательно надеваю в местах скопления людей, стараюсь максимально держать социальную дистанцию и соблюдаю санитарные нормы. При этом считаю, что лучше именно одноразовые маски.
- Можно ли распознать у себя бессимптомный коронавирус? Можно. Нужно прислушиваться к себе, к изменениям своего состояния. Банальная слабость уже может быть началом инфекции. У меня были пациенты, которые списывали слабость на то, что просто переработали, устали и сначала не придавали этому значения. Думаю, есть немало бессимптомно переболевших, которые списали ухудшение самочувствия на ОРЗ, а на самом деле это мог быть коронавирус.
- Число заболевших не снижается, а ограничения потихоньку снимают. Если логика? Самоизоляция позволила снизить поток пациентов. Есть переболевшие – и это уже прослойка между теми, кто болеет, и теми, кто с коронавирусом еще не столкнулся. Новой вспышки такого же масштаба уже быть не должно.
- Когда всё это уже закончится? На что нам надеяться? Хотелось бы побыстрее. Но, я думаю, что до конца июня это может продлиться. А дальше, зависит от нас самих.
