Джек Лондон «Беспримерное нашествие» (The Unparalleled Invasion), рассказ, 1910 г.
(Из сборника «Сила сильных»)
В 1910 году Джек Лондон написал фантастический рассказ в жанре альтернативной истории.
Надо сказать, что в этом рассказе Джек Лондон показал беспримерный шовинизм по отношению к азиатам. Хотя подвергал критике расизм белого человека по отношению к чернокожим, мексиканцам, индейцам и аборигенам Тихого океана. А вот азиатов он считал чуть ли не иной формой жизни. «Жёлтая угроза» занимала его воображение до конца дней.
Нет, Джек Лондон пытался понять Азию. Он восхищался японским боевым духом и утончённым искусством — хоть и считал «расу Ямато» странным «промежуточным звеном» между белыми и «истинными азиатами». Будучи военным корреспондентом, он видел, как японцы нанесли поражение Российской империи. В Японии его статьи пользовались популярностью, ещё бы, они были приятны национальному самолюбию Японии.
А вот боялся писатель Китая. «Спящего гиганта», в то время жестоко униженного и разделённого на сферы влияния великими державами.
И в этом рассказе Джек Лондон ошарашил бы современное общество.
Он предсказал и красочно описал бактериологическую войну против Китая, причём с использованием авиации, которая в 1910 г. ещё была в зачаточном состоянии. Мало того, аэропланы поднимались с военных судов.
В «Беспримерном нашествии» Лондон поёт жуткий гимн геноциду. И даже не осознаёт неуместности этого.
Первой мировой войны, до которой оставалось всего четыре года, Джек Лондон не предвидел. Как и многие его современники, он искренне верил, что европейский мир стал слишком цивилизованным для выяснения отношений силой оружия.
Все основные события истории ХХ века в его версии были связаны с Азией.
Полуколониальный режим, установленный европейцами и японцами в Китае, Лондон именует «стремлением разбудить Поднебесную». Вот только все попытки «белых людей» привить китайцам достижения западной культуры и индустриальной цивилизации оказались тщетны. На пути модернизации Китая встала «непреодолимая стена разных способов мышления».
Цитата: «Китайский ум не мог откликнуться на короткие саксонские слова; столь же мало ум англосакса мог откликнуться на иероглифы. Ткань их души была сплетена из совершенно различных материалов; духовно они были чужды друг другу».
По мнению Лондона модернизировать Китай удалось японцам: «парадоксальной расе», сумевшей совместить Европу и Азию. Они наводнили Поднебесную сначала как шпионы и советники, затем как чиновники и предприниматели — и сумели преобразовать. Потому что «благодаря иероглифам японцы мыслят по тем же мозговым бороздкам». А европейцы «не по тем».
Японцы модернизировали, обучили китайцев современному военному искусству, с помощью которого они (японцы) победили Российскую империю в войне 1904 года. Подняли экономику Китая. По мнению Лондона это произошло в 1922 году. Набрав силу, Китай окреп, за считанные годы стал великой державой, к которой отныне были вынуждены прислушиваться. И перестал нуждаться в «старших братьях». Началась деколонизация. Сначала китайцы изгнали всех европейцев и покончили с дискриминационными договорами. Усвоив необходимое, они потребовали покинуть Поднебесную и японцев.
Те не стерпели оскорбления. Заговорили орудия. Всего за семь месяцев 1922 года японцы были сброшены в море. Китайские военачальники забрали у них Маньчжурию, Тайвань и Корею.
Удивительно, но Лондон угадал послевоенную и постимперскую судьбу Японии, затопившей мир аниме-культурой и модой на японскую эстетику:
«Япония сошла с мировой сцены. После этого она предалась искусству, поставив себе задачей изумлять и пленять мир чудесными произведениями красоты».
Вообщем, К 1976 году китайцев стало больше на Земле чем белых. И «великие державы» предприняли сначала блокаду Китая, а затем произошло вот что (цитата):
Но первого мая 1976 года всякий, кто мог находиться в столице империи — Пекине, с его одиннадцатимиллионным населением, — наблюдал бы любопытное зрелище. Он увидел бы, что улицы кишат болтливыми желтокожими зрителями, что каждая голова с косой запрокинута назад, и все косые глаза устремлены в небо. Высоко в небесной синеве увидел бы он крошечную черную точку, в которой по ее странным движениям он угадал бы воздушный корабль. С этих воздушных кораблей, летавших над городом, падали снаряды — странные, безобидные снаряды, трубочки из хрупкого стекла, которые разлетались на тысячи осколков, падая на улицы и крыши. Ничего не было смертоносного в этих стеклянных трубочках. Ничего страшного не происходило, не было даже взрывов. Правда, три китайца были убиты трубками, упавшими им прямо на голову с огромной высоты; но что такое три человека перед ростом рождений в двадцать миллионов? Одна трубка отвесно упала в рыбный пруд в саду и не разбилась. Хозяин дома выловил ее из воды. Он не решился сам вскрыть ее, но в сопровождении своих друзей и окружении толпы, которая все росла, он отнес таинственную трубку участковому магистру. Последний оказался храбрым человеком. У всех на глазах он разбил трубку ударом своего медного чубука. Ничего особенного не случилось! Тем, кто стоял в непосредственной близости, показалось, что из трубки вылетело несколько комаров. И это было все! Толпа залилась смехом и разошлась.
Не только Пекин, весь Китай был бомбардирован стеклянными трубочками. Крохотные аэропланы, поднимавшиеся с военных судов, имели на борту только двух человек, они кружились над городами, местечками и деревнями, причем один управлял машиной, а другой разбрасывал стеклянные трубочки.
Если бы спустя шесть недель тот же наблюдатель опять появился в Пекине, он тщетно стал бы искать его одиннадцать миллионов жителей. Он нашел бы несколько сот тысяч, трупы которых гнили в домах и на опустелых улицах, и были навалены высокими кучами на покинутых погребальных дрогах. Остальных же ему пришлось бы искать по большим и проселочным дорогам империи. Он увидел бы, что не всем удалось бежать из зараженного чумой Пекина; по их следам, по сотням тысяч непогребенных трупов, валяющихся на дорогах, он мог бы отметить направление их бегства. То же самое, что делалось в Пекине, происходило и во всех городах, местечках и селах империи. Всех их настигла чума и мор. Не один мор, и не два; десятки эпидемий. Все страшные формы неизлечимых болезней свирепствовали в стране китайской. Правительство слишком поздно поняло смысл колоссальных приготовлений: перевозки мировых армий, полетов крохотных воздушных кораблей и дождя стеклянных трубочек. Воззвания правительства были ни к чему. Они не могли остановить одиннадцать миллионов запуганных мором, несчастных людей, бежавших из Пекина и разносивших болезни по всей стране. Врачи и чины санитарного надзора умирали на своих постах; всепобеждающая смерть смеялась над декретами императора и Ли-Танг-Фвунга. Она посмеялась и над ним самим.
Ли-Танг-Фвунг умер на вторую неделю, а император, прятавшийся в летнем дворце, скончался в четвертую неделю моровой язвы.
Ну и далее описывается как вымирал Китай:
Летом и осенью 1976 года Китай представлял собой кромешный ад. Нигде нельзя было спастись от микроскопических снарядов, которые залетали в самые далекие тайники. Сотни миллионов трупов лежали неубранными. Микробы размножались, и к концу эпидемии ежедневно миллионы людей умирали от голода. Голод ослаблял организмы, разрушая их сопротивляемость микробам. Людоедство, убийства, безумие царили в стране. Так погибал Китай.
Только в феврале следующего года, в самую сильную стужу появились первые экспедиции европейцев. Эти экспедиции были немногочисленны. Их составляли ученые и воинские отряды; но они вступали в Китай со всех сторон. Несмотря на самые тщательные противозаразные меры, немало солдат и несколько врачей заразились. Но разведка мужественно продолжалась. Экспедиции нашли Китай опустошенным. Они нашли разоренную пустыню, по которой шатались стаи диких собак и шайки отчаянных бандитов, уцелевших от эпидемии. Их предавали смерти на месте. И тогда началось великое дело оздоровления Китая. На это ушло пять лет и сотни миллионов денег. А затем на китайскую территорию двинулся остальной мир — не зонами, по идее барона Альбрехта, а разнородными группами, согласно демократической американской программе.
Ну, конечно, американской программе :-)
Но войну между Германией и Францией Дж. Лондон всё-таки предсказал (цитата): В 1987 году был объявлен конец Великому Перемирию, и началась старая вражда между Францией и Германией из-за того же Эльзаса и Лотарингии.
Вот такие мысли посещали «просвещенный мир» в 1910 году.
