вчера в нете наткнулся на забавное сочинение, зацепило, не могу не поделиться,
итак,
Про воспитание защитников...
С утра школа кишела вооружёнными шестиклассниками.
Проскакивая под украсившим вход лозунгом «Прощай, оружие!» – и ниже: «Международный день игрушечного разоружения», они неслись по коридору в свой класс, не забывая на бегу похвастать:
– Принёс?
– Ага, во!
– А у меня во!
– Сказали, кто не принесёт, тому родителей в школу и в дневник напишут…
– Не жалко?!
– Мамка говорит, ну и правильно. А папка после вчерашнего не отошёл…
В учительской инспектриса из районного департамента образования – высокая полная женщина с решительным энергичным лицом – поднялась с дивана.
– Ну что, пора начинать. Предлагаю по плану – сначала проводим акцию в классе, затем, после уроков, переходим во двор. Каток, чтобы раздавить собранное, уже заказан.
(Асфальтовый каток, украшенный символами правящей партии и лозунгами про мир во всём мире, трудно было не заметить – он торчал у входа в школу, и рабочий в оранжевом жилете взирал на суету с дремотным азиатским терпением. За участие в акции он получил немалые премиальные.)
– А где классный руководитель шестого класса? – уточнила инспектриса.
Директор школы кашлянул.
– Кхм… видите ли… Он, как правило, редко сюда заходит, время проводит в классе… Класс вообще очень хороший, пилотный, в прошлом году они получили грамоту и…
– Вот именно! – инспектриса угрожающе подняла палец. – Именно поэтому! Мне кажется, их классный руководитель и на последних курсах не был?
Директор развёл руками.
– Он вообще очень своеобразный человек…
– Таких своеобразных надо держать от детей как можно дальше, – решительно заявила инспектриса. Она выдержала многозначительную паузу и мило улыбнулась: – Но этим мы ещё займёмся. У меня есть молодая кандидатура на эту должность, очень знающий маль… молодой человек. А теперь, с вашего позволения, я пройду в класс. Нет, спасибо, провожать меня не надо. Общее мероприятие позже…
В коридоре школы уже было пусто. Чётким уверенным шагом инспектриса двигалась по коридору – к своей цели, белой двери с табличкой: «6 Б». Перед дверью она на секунду остановилась и поморщилась. Потом решительно постучала:
– Разрешите? Здравствуйте, дети…
Детей в классе было около двадцати – большинство мальчишки. Дисциплинированно поднявшись из-за парт и постояв, они довольно тихо опустились по местам. Почти перед всеми мальчишками на партах лежало какое-то игрушечное оружие; у некоторых оно торчало из рюкзачков. Все с любопытством смотрели на вошедшую женщину.
Учитель – рослый грузный мужчина, седоватый и коротко стриженый – равнодушно заполнял журнал и на происходящее в классе не реагировал вообще.
– Дети! – воодушевлённо начала инспектриса. – Сегодня, как вы знаете, вы стали участниками акции «Нет военной игрушке!», которая проходит под девизом «Дети против террора». Вам было предложено поменять пластмассовые пистолеты, автоматы, самолёты, пушки, танки и солдатиков на мягкие игрушки, разнообразные конструкторы или машинки. Вижу, – она поощрительно улыбнулась, – что призыв нашёл у вас отклик. Это просто замечательно! Подумайте о том, как прекрасно жить без войн и сколько есть на свете других интересных игр!
Учитель отодвинул журнал и придвинул к себе газету. Яркий заголовок гласил: «Пятилетний ребёнок убил 360-килограммового аллигатора».
Мужчина расправил листы и принялся, ни на кого не глядя, читать.
Но голос инспектрисы мешал:
– Когда дети всего мира откажутся от опасных и жестоких военных игр – наступит истинно счастливое время! И вы можете гордиться, что становитесь маленькой частью большой борьбы за это – пусть игрушечное! – разоружение. Сейчас я предлагаю вам разоружиться, – она улыбнулась, – сложить принесённые вами вредные вещи вот на этот стол, – она указала на стол, выставленный у доски, – а после уроков мы торжественно уничтожим их в школьном дворе, и вы получите другие – полезные и замечательные! – игрушки, чья покупка была спонсирована крупной международной фирмой. – Она поощрительно кивнула мальчишке на первой парте: – Ну, начнём. Прошу!
…Груда оружия на парте выглядела как-то тревожно. И очень… да, очень одиноко. Что-то странное было в том, как лежали пистолеты и автоматы. Странное и неправильное. Словно бы когда-то уже виденное… испытанное… и – ужасное.
Учитель на миг поднял глаза и тут же опустил их. Дети молчали.
– Я заметила, что вот ты, мальчик, – инспектриса, пройдясь между рядами, кивнула одному из учеников, – вот ты… как тебя зовут?
– Кол… Николай, – сипловато сказал тот, поднимая глаза.
– Да, спасибо… Вот ты, Коля, – ты ведь ничего не сдал. Что случилось, почему отстаёшь от своих товарищей?
Чуть курносый, коренастый, с короткими светлыми волосам ёжиком, Коля ответил глядя в парту:
– Я ничего не принёс.
Класс загудел удивлённо. Кто-то крикнул:
– Кольк, ты чё?! У тебя ж есть!
– Ничего я не принёс, – угрюмо ответил Колька, вставая.
– Очень жаль, – сухо сказала инспектриса. – Это крайне важное мероприятие. Ведь о нём было записано в дневники, не так ли? – Она смерила взглядом равнодушно сидящего за столом учителя. Тот спокойно ответил:
– Я не счёл нужным сделать это, так как мероприятие не относится к числу включённых в учебный план. Но детей оповестили и без меня, причём несколько раз.
Инспектриса смерила учителя внимательным запоминающим взглядом. Обычно это действовало безотказно, но на этот раз она отвела глаза – в ответном взгляде немолодого мужчины были ирония, какой-то брезгливый интерес и немного сожаления. Женщина поспешила обратиться к мальчику вновь:
– Так всё-таки – в чём же дело? Почему ты ничего не принёс?
– Мой папа – офицер, – стоящий за партой мальчик даже побледнел от волнения. – И он мне сказал, что своё оружие сдают только трусы. Я ничего не принёс и ничего не отдам.
– То есть твой отец оказывал на тебя давление? – жадно спросила инспектриса. Учитель снова поднял глаза от газеты. Мальчик моргнул:
– Нет… как это – давление?
– Он угрожал тебе, если ты примешь участие в этом мероприятии? Угрожал, да?
– Нет, зачем… я сам не хотел нести… потому что разве солдаты отдают оружие? Или меняют на конструкторы? – голос мальчишки был искренне удивлённым.
– Ты же не солдат, – слегка потерялась и даже сбавила тон инспектриса. Класс тихо и непонимающе следил на происходящим.
– Я не солдат, конечно, – ответил мальчик. – Но я мужчина. Это пока у меня игрушечное. А когда вырасту и стану офицером – будет настоящее. Всё же с чего-то начинается, – рассудительно добавил он. – Если начнёшь отдавать игрушечное, чтобы не ругали, то отдашь и настоящее, чтобы не убили. А как тогда воевать?
По классу пронёсся шепоток. Инспектриса покровительственно улыбнулась:
– Но Коля… зачем вообще воевать? Подумай.
– Как зачем? – удивился мальчишка и переступил с ноги на ногу, недоверчиво глядя на взрослую тётю, которой приходится объяснять такие простые вещи. – А как же слабых защищать? А свою родину? Вы разве не читали, сколько на нас нападали?
– Но сейчас…
– И сейчас тоже, – мотнул головой мальчик. – Отец только три недели назад вернулся… из командировки. Сейчас тоже война. А если не готовиться защищаться, то как раз и нападут по-настоящему.
– А, так значит, у твоего отца постбоевой синдром! – кивнула женщина. – Наверное, ему мерещатся враги…
- Ему ничего не мерещится, – насупился мальчик. – Он отдыхает и книжки читает. Ну и со мной возится, и со Славиком, – мальчик вдруг улыбнулся очень светло – то ли при воспоминании об отце, то ли о младшем брате. И добавил: – А вы, пожалуйста, так не говорите про отца. У него три медали и орден. Он всех нас защищал от террористов. А не вы.
Глаза инспектрисы расширились. Это перестало быть игрой и игрушечным спором. Кажется, это понимали даже самые хулиганистые мальчишки и самые увлечённые собой девчонки. Все смотрели на одноклассника почти испуганно.
– Ты сейчас же пойдёшь домой и принесёшь оружие, – жёстко сказала женщина. Коля пожал плечами:
– Нам сказали, что это добровольно, кто захочет. Я – не хочу.
– Это не важно! – отрезала инспектриса. – Или ты боишься отца?
– А что его бояться? – спросил мальчишка. – Он что – террорист? Он же мой отец. Он самый лучший на свете.
– Ты понимаешь, что оружие убивает?! – снова возвысила голос инспектриса. Коля покачал головой:
– Убивают люди. Если бы у папы не было бы оружия или он не умел стрелять – он бы никого не спас. А ему дали одну медаль за то, что он спас женщину и детей. Был бой. Он застрелил двоих. Разве он смог бы спасти людей без оружия?
– И отец тебе рассказывает об этих убийствах?! – не выдержала и взвилась инспектриса.
– Убийство – это когда бандиты, – поправил напряжённым голосом Коля.
– Ты говоришь ерунду, – отчеканила инспектриса. – И срываешь важное мероприятие.
– Никакое оно не важное, – упрямо сказал Коля. – Оно… глупое. Вот.
– У твоего отца будут неприятности! – завизжала инспектриса, превращаясь из женщины в тётку. Её лицо покраснело. – А тебя мы прямо сейчас отправим в кабинет психолога, и он может дать заключение, чтобы тебя определили в дурдом! Как пациента с маниакальными наклонностями к насилию!
– Пусть, – сказал мальчик, чуть пошатнувшись за партой. – Вы взрослые, вы можете. Но я всё равно ничего не принесу и ничего не буду делать. Папа сказал, что оружие – это честь воина.
– Какая честь?! – гаркнула инспектриса так, что класс пригнулся. – Это игрушки!
– Честь не бывает игрушечной, – вдруг сказал учитель и встал, захлопнув журнал с отрывистым звукам выстрела. – Жалко, что вы этого не понимаете. Я вас очень прошу – пожалуйста, покиньте класс. Если вы не сделаете этого – я буду вынужден вывести вас силой. Я не привык так поступать с женщинами, но я себя пересилю.
– Вы… – инспектриса задохнулась… – Вам это даром не пройдёт, – процедила она и, смерив плачущего мальчика злобным взглядом, бомбой вылетела из класса.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул учитель. В классе зашевелились, кто-то перевёл дух, кто-то хихикнул. И вообще как будто стало легче дышать.
Поднявшись из-за стола, учитель подошёл к Коле и, мягким нажатием на плечи посадив мальчика на место, спросил тихо:
– Ну что же ты плачешь, солдат? Ты выиграл этот бой.
– Она нажалуется на отца… – мальчишка судорожно глотнул. – Мама вчера говорила, чтобы он мне так не говорил, а то будут неприятности…
Учитель усмехнулся:
– Никуда она не нажалуется.
Он выпрямился и обвёл весь класс взглядом.
– Ну что, герои? – в его голосе прорезались хорошо знакомые ученикам нотки опасного ехидства. – Молодцы, нечего сказать. Будущие воины и защитники… Всем «Крест за предательство» первой степени! А вы, девочки, им Барби принесите, побольше – менять на стволы будут. – По классу искрой пролетел девчоночий смех, из мальчишек же никто уже не глядел на учителя, все уставились в парты. – Чем своих-то защищать будете – самосвальчиками, кубиками от «Лего»? – продолжал тихо издеваться учитель. – Супермены! – его голос лязгнул. – Люди оружие целовали, когда в руки брали. Люди на оружии клялись. А если в следующий раз от вас потребуют юбки надеть?!
Он оглядывал класс – и ряды голов склонялись ещё ниже, показывая русые макушки. Только Коля сидел прямо, глядя мокрыми, но непокорными глазами. И коротко вздрагивал от пережитого напряжения.
– Разберите всё это по домам, – после долгого молчания сказал мужчина усталым голосом, кивая на груду пластмассы. – И запомните, что оружие перед лицом врага складывают предатели. На всю жизнь запомните… Коля, спасибо тебе.
– За что? – удивился мальчик, моргнув. Его глаза от удивления высохли, он даже приоткрыл рот. А одноклассники, пряча взгляды, тихо разбирали кучку игрушечных «стволов» и бесшумно рассаживались по местам.
– За то... И передай привет отцу, – ответил преподаватель.
Потом как ни в чём не бывало продолжал: – А теперь мы с вами начинаем урок. Его тема: «Куликовская битва в истории становления русского государства». Откройте тетради… Может быть, я ещё успею вам что-то объяснить.
