В этом году исполнилось 30 лет Тульской археологической экспедиции. Она положила начало музею «Тульские древности и многочисленным исследованиям места великого сражения. Одним из тех, кто стоял у истоков этой экспедиции и ездил на тогда еще пустующее Куликово поле, был Андрей Наумов. Сейчас он заместитель директора по научной работе музея-заповедника «Куликово поле».
– Андрей Николаевич, о чем Вы мечтали в детстве?
– Сначала я очень хотел стать геологом и искать золото, потом историком. Мне класса с пятого нравилось читать книги по истории, причем абсолютно любые. А в восьмом классе совершенно неожиданно в библиотеке попалась книжка Андрея Амальрика и Алексея Монгайта «Что такое археология». Она определила мой путь.
– Ваши первые раскопки проходили на реке Смолке, когда Вы еще были студентом. Расскажите о них.
– После школы я долго думал, куда поступать, ведь археологии учили всего в нескольких вузах. Написал даже письмо в Ташкентский университет, но получил в ответ лишь отписку. А потом друг рассказал, что у нас в педагогическом университете на факультете истории после первого курса проходит археологическая практика. Вот я туда и пошел. После года обучения мы должны были три недели отработать в какой-либо археологической экспедиции. Обычно все курсы ездили в Крым, поэтому и мы были настроены на эту поездку. Но неожиданно к нам пришёл мужчина в шортах, рубашке, завёрнутой на пупке, в такой полотняной шапочке с козырьком и позвал копать Куликово поле. Сказал, что будем искать битву, где сам Мамай дрался. Это был знаменитый ученый Михаил Гоняный. После этого курс разделился на две группы, многие однозначно хотели только в Крым. Но для меня уже выбора не было. Я точно знал, что хочу заниматься именно археологией Тульского края. И вот так первым местом, где я оказался, стал курган на реке Смолке, находящийся в самом центре сражения.
– Как проходила эта экспедиция?
– Условия были спартанские. При этом, что уж греха таить, копали пустую землю. Нашли там как-то косточку одну, радовались ей, прыгали, а оказалось зря. Первая наша попытка найти воинов, павших в Куликовской битве, окончилась неудачей. Но мы приобрели очень ценный опыт археологических раскопок. И самое главное, у нас сложился коллектив. Общение с увлеченными профессией людьми, полевая жизнь, определил то, что мы остались на Куликовом поле.
Вообще, удача моих первых поездок именно в людях. Нам много рассказывали обо всем, объясняли. И мы чувствовали себя не просто землекопами, которые находят какие-то черепки или ржавые железки. Мы ощущали себя равноправными участниками научных исследований. На поле приезжало много интересных людей: географы, геофизики, геоморфологи и другие специалисты. Они нас многому научили. И когда мы заканчивали институт, то были уже сформировавшимися археологами. Мы понимали, что Куликово поле – настоящая научная база. И 1996 году, спустя почти 10 лет после начала археологических работ на Куликовом поле, вышло постановление Правительства о создании федерального музея-заповедника. Это была большая общая победа.
– Были ли люди, которые приезжали на раскопки и понимали, что это не то, чем они хотят заниматься?
– Было очень много таких людей. Ведь не все понимают, что сами раскопки - это замкнутый мир, где ты каждый день проводишь с одними и теми же людьми и от них никуда не деться. Для кого – то это очень тяжело. Но многие, наоборот, и становились ближе друг другу в таких условиях. Сколько было свадеб сыграно после возвращения!
Экспедиция – это проверка, которую далеко не все проходят. Поэтому наша профессия многогранна: надо быть и психологом, и организатором. Так что археология – это не только наука, но и образ жизни.
– Расскажите немного о своей повседневной жизни, какой он– быт археолога?
–Наша жизнь очень динамичная и разнообразная. Порой, по вечерам, только и хватает времени прийти домой, поужинать, и положить голову на подушку. Конечно, есть семья, дети, их заботы, но, в основном – это работа, работа и еще раз работа. Без нее никуда. Сейчас я уже, конечно, не только археолог. Приходится заниматься массой других вещей, связанных с музеем. И если мне удаётся летом месяц побывать в полях и посвятить себя раскопкам, то это очень хорошо.
– Существуют ли какие-нибудь археологические байки, поговорки или приметы?
– Да, их очень много. Самая популярная поговорка «Все самое интересное в Бровке». Археологи, как правило, чтобы проследить какие-то стратиграфические изменения оставляют полоски земли, под названием бровки. По ним потом смотрят, как изменялась стратиграфия раскопок. И обычно бывает, что в этих полосках земли все самое интересное и встречается.
Еще, например, при раскопках, скелетам присваивают какие-нибудь клички. Мы как-то копали на Бутырках и нашли парное погребение, где кости рук соприкасались, и мы их сразу прозвали Ромео и Джульетта. А однажды на глубине примерно пяти метров мы нашли сучья деревьев 8 века до нашей эры. Набрали их, ребята привезли еще дерево 12 века, сложили вместе и подожгли. Устроили такой исторический костер. Но вообще у нас есть тетрадка, в которую мы записываем какие-нибудь выражения, поговорки, картинки, песни или стихи. Она ведется прямо в экспедиции.
– Что сейчас Вас держит в профессии?
– Нужно понимать, что археология - это болезнь. Мы никогда не копали для того, чтобы просто копать. У всех свои научные интересы, даже сейчас, когда мы уже многое смогли сделать, есть новые направления и задачи, которые позволяют нам двигаться вперёд. Сейчас меня, например, очень интересует ремесленное производство Куликова поля. И пока есть возможность выезжать в поля и публиковать свои материалы - я буду этим заниматься. Либо уж жить в профессии, либо из неё уходить. Вообще, оглядываясь назад можно понять, что жизнь прожита не зря и уже много чего сделано и много чего предстоит сделать
– А что в вашей профессии самое сложное?
– Сложнее всего ждать новых полевых сезонов. Когда раскопки заканчиваются, ты чувствуешь себя опустошенным. Но при этом ты должен осознавать, что каждый день приближает тебя к новому полевому сезону.
Записали в рамках проекта #coolpolepress Мария Кошелева, Александра Кривошеева.
Фото из архива А.Н. Наумова.
