Если не считать Польши, в то время входившей в империю, то в первый раз в России Первое мая праздновалось в 1891 году в Петербурге. Московские рабочие смассовались только три года спустя в 1895 году. Так что Тула точно была первой в российской провинции, где отметили Первое мая.
Таинственный шарманщик
Известный тульский историк Вадим Ашурков писал, что детали тех событий 1892 года неизвестны. Однако они обнаружились в публикации газеты «Коммунар» 1923 года. Автор заметки считал, что подготовка к маевке была сделана высланными в Тулу петербургскими рабочими Куделевым, Мефодиевым и Буяновым в связи с провалом тамошней организации. Что, в общем, многое объясняет, ведь в столице о Первом мая уже было известно. И даже приводились некоторые подробности.
«Рассыпавшись ночью по всем частям города, рабочие дружно распространяли первомайские прокламации, полученные по массовке, а рано утром должны были распространить их по фабрикам и заводам. Еще город спал, а на заборах, на телефонных столбах, на театральной афише, в ставнях домов и почтовых домашних ящиках были приколоты булавкой, приклеены хлебом, просто воткнуты в дырку прокламации».
Впрочем, никаких сведений о найденных в тот год прокламациях в Тульском архиве не сохранилось. Их, собственно, в то время вообще практически еще не было.
Сами же социал-демократические идеи были интересны как что-то новое. Собрания летом проходили в лесу, зимой на квартирах. И люди, попавшие в это движение, тоже были весьма необычные, новые.
Вот, например, как описывал семью Григория Жаброва рабочий писатель Александр Фролов.
«Жена его, как и муж, ласковая, приветливая, непохожая на жен самоварщиков. И вся их домашняя жизнь была необычной. Ели, пили и жили не по-нашему. Светло и чисто в комнатах, на столе ножи и вилки, ложки чайные к столу подавали, чай внакладку пили, обед кушали в тарелках, а не как мы – все из общей чашки, вдогонку друг за другом. Лишнего не было, но жили хорошо. Дети были, а ссор не замечалось. Не муж с женой, а товарищи».
Григорий Жабров.
Именно Жабров пригласил Александра Фролова на собрание высшего кружка.
«Летом, темной ночью, пошел я в первый раз в жизни за город, в лес, на кружковое занятие. До этого не раз в лес ходил: грибы собирал, ягоды, орехи, за чижами ходил. Никогда страшно не было. А в этот раз лес жутким казался.
Как из земли выросла вдруг черная фигура.
– Стой!
– Чека, – шепнул я.
– Богородица, – отвечает фигура.
Отхлынул страх. Легче стало. Радостно. Искрами в кузне показались звезды неба.
– Добрый вечер, товарищ, – говорит патрульный.
Пришел Жабров. Чащей пошли. Опасности не было, а шли осторожно, крадучись. Раздвигая ветки кустарника, пробирались вглубь. Тихо было в лесу, как в закупоренной бочке, и темно-темно».
Летом собирались где-нибудь в лесах и перелесках под старым Басовом, в Баташевском лесу, под осень в Петровском парке. Иногда приходилось сделать – конечно, пешком, ибо мы были неумолимо строгие конспираторы, – до тридцати верст в день и даже больше, – вспоминал ссыльный в Тулу поэт-революционер Л. П. Радин, известный в среде рабочих по партийной кличке «Дядя большой».
Иногда тайные собрания проходили в районе Белоусовского (Петровского) парка
А теперь интересное. Во время занятия кружка интеллигентов Величкина и Бойкова в Денисовском лесу 24 августа 1897 его участники были сфотографированы провокатором, подобравшимся незаметно под видом шарманщика. И об этом событии, как их сфотографировал шарманщик, вспоминали многие ветераны тульского революционного движения, так что похоже на правду. Тут ведь что интересно. Понятно, когда бы такой тип подобрался незаметно сейчас и снял всех на телефон, но как это можно проделать под видом игры на шарманке в 1897 году – поистине загадка. Тем не менее, у 73 человек был обыск, многие отправились в ссылку.
На маевку шли с вином и водкой
Первого мая 1901 года рабочие собрались на маевку в поле за винным заводом. Пели песню собственного сочинения, посвященную Первомаю: «В светлый праздник первомайский / мы работать не пойдем / и всю массу угнетенных / на борьбу мы поведем».
Винный завод, в окрестностях которого проходило празднование Первого мая в 1901 г.
Между прочим, с некоторыми их требованиями был согласен даже весьма консервативный губернатор В. Шлиппе: «Несомненно, рабочие оружейного завода… во многом правы. Ведь не было же приложено достаточно забот и старания со стороны заводской администрации к облегчению их участи, распуская массой своих рабочих, что тяжело отражается на настроении и всех тульских рабочих». Под роспуском Шлиппе имел в виду массовые увольнения на оружейном.
Между тем, популярность первомайского выражения чувств все больше овладевала умами. Накануне Первого мая 1902 года в Заречье городовой Иван Бездетнов доставил в часть пьяного бродягу, назвавшегося Адрианом Шпановым, у которого было найдено воззвание Санкт-Петербургского союза борьбы за рабочий класс. Придя в чайный буфет Белугина, он принялся советовать хозяину не открывать буфет 1 мая, ввиду того, что, по его мнению, в Туле обязательно должен быть бунт и вообще беспорядки. Уверенно при этом говорил, что «мы одного министра убили, не минуют и другие». Затем вынул из кармана воззвание и начал читать вслух. Однако, не получив никакого ответа, подошел к столу, за которым сидели рабочие, и стал приставать с чтением воззвания к ним. После чего и был доставлен в часть. Проспавшись, не мог с уверенностью сказать, откуда именно у него взялась эта прокламация.
Маевка же в том 1902 году проходила ночью, в Гостеевском лесу. От города до леса стояли патрули, особо не скрываясь.
«Вышли из города засветло, обставив дело так, как будто пьянствовать шли, – вспоминал А. Фролов. – Чтобы обмануть шпиков, исколесили такое пространство, что и на лошади отказались бы ехать за нами». При этом, по его словам, на дело освобождения все смотрели, как на нечто святое. «Подпольная организационная работа напоминала работу первых христиан; само социалистическое учение преподносилось многими лекторами под христианским соусом и воспринималось рабочими в начальном периоде классового самосознания как новая пролетарская вера, в борьбе за которую можно умирать, но не умерщвлять».
Весьма курьезно прошло Первое мая в 1904 году. Встреча была устроена в Щегловской засеке на большой поляне. Ее участники, предварительно купив провизии, вина и пива, по окончании работы потянулись в лес. Вино брали для отвода глаз, чтобы обмануть полицию. Наконец выставили посты, которые должны были выстрелом предупредить об опасности, и открыли собрание.
Вдруг раздались три выстрела подряд. Все кинулись в чащу леса, поднялся шум. Потом все затихло. Через некоторое время опять послышались голоса, и все начали возвращаться на поляну. Выяснилось, что патрули приняли за полицию новую группу своих товарищей. В результате некоторые убежали и не вернулись, но остальные продолжали митинг до рассвета.
Впервые же открыто праздник Первое мая был отмечен в Туле в 1917 году.
Первое мая 1917 г. в Туле
