Гонзо — это стиль журналистики, равно противоположный классическому. На смену точности, объективности и авторскому «мы» приходят личный опыт и эмоции репортера, который нередко становится главным повествователем. Для гонзо-журналистики характерны табуированные темы, самосатира, юмор, художественное цитирование, сарказм и много чего еще.
«Я слишком привык к этой работе»
Передаю привет всем мизантропам: написать настолько мерзотный рингтон для будильника можете только вы, ребята. Снимаю шляпу!
Неуместно веселая для 6 часов утра мелодия разбудила меня 2 октября. Дежурство у 2-го отряда ФПС в пожарно-спасательной части № 31 начинается в 8.00. Времени на завтрак не остается: едва успеваю одеться и собрать фотик.
Благо мой молодой человек согласился отвезти меня в Щекино перед работой. Прыгаем в машину и выезжаем.
Еще не отогревшееся солнце поджигает деревья, стоящие вдоль шоссе. А по-осеннему холодный, злой ветер раздувает их кроны — кажется, лесополоса объята желто-зеленым пламенем.
Из-за поворота показалась пожарная часть с голубыми воротами. На часах уже 8.10, а на площадке перед зданием — пара сверкающих красных машин. Только поравнявшись с ними, понимаю, насколько же они огромные: колесо пожарной машины практически в половину моего роста (170 см), даже выше.
— Здравствуйте. Вы, наверное, Дарья? — уже внутри здания меня встречает Антон, начальник пожарно-спасательного гарнизона. — Сейчас у нас построение, развод караула. Еще проводим коллегу на пенсию.
Я кивнула головой, будто разбираюсь во внутренней иерархии МЧС и вовсе не хочу завалиться спать прямо на мокрый пол.
Мужчины в форме вытянулись в две стройные шеренги друг напротив друга. Первый в левом ряду — Алексей Шишков — сегодня уходит на пенсию. Он очень взволнован и не может сдержать улыбки, когда Антон произносит торжественную речь.
— Сейчас мы его водой обдадим! — послышался смех откуда-то сзади.
По традиции пенсионеров обливают из пожарных стволов: символически смывают сажу и копоть, налипшую за годы службы.
Все высыпали на улицу. Кирилл, начальник караула, и Алексей Шмелев, его помощник, взяли по пожарному рукаву и, по-заговорщически переглянувшись, окатили коллегу водой с ног до головы. Тот победно продемонстрировал «двойной бицепс спереди» и гордо подставил грудь под брызги брандспойта, несмотря на холод и сырость.
— Я слишком привык к этой работе! — расскажет за завтраком пенсионер. — А вам штатив держать не надо? (Смеется) Не знаешь даже, где теперь работать. Как после армии дураком себя чувствуешь: смотришь на мир широко открытыми глазами…
Жизнь в отражении окон
Из суеты и череды приятельских похлопываний по плечу меня выцепил Кирилл, начальник караула.
Он вкратце объяснил мне распорядок дня и показал, какие бумаги ему предстоит заполнить перед началом занятий. Да-да, помимо «крутых пожарных штук» (по типу «запрыгнуть в „боевку“ за пять секунд») сотрудники МЧС должны еще и учиться, и приводить часть в порядок.
До завтрака — неформального, но традиционного мероприятия — остается примерно час. Поэтому я, предоставленная сама себе, иду изучать местность и знакомиться с «коллегами».
В классе сидит Егор. Ему 21 год, и он новобранец — прямо как я.
— У меня здесь дядя работает, — делится Егор, — и просто захотел попробовать себя в этом деле. Думаю, здесь, в военизированной структуре, мне будет комфортно. Учился я в Щекинском политехническом колледже. Сейчас вот вернулся из армии.
Помню, когда я был маленький, сильно обжегся. Неприятно было, но панического страха огня у меня не появилось.
Информацию о чрезвычайных ситуациях собирают Дарья и Ольга. Дарье 26 лет, шесть из которых она проработала диспетчером центрального пункта пожарной охраны.
— Специфика работы — в максимальной скорости, — объясняет Дарья. — Нужно как можно быстрее узнать, что и где произошло, детали происшествия. Это необходимо для того, чтобы выслать достаточно сил и средств на борьбу с пожаром. Определяется это количество алгоритмами — для разных объектов и типов возгорания они свои.
Как правило, люди звонят в панике: они не воспринимают ни время, ни пространство, ни происходящее. Поэтому получить точные данные непросто: сначала человека нужно успокоить, а потом задать ряд уточняющих вопросов.
Когда я только начинала работать, боялась каждого звонка до дрожи в руках: не знаешь, чего ожидать. Но как только снимаешь трубку, включается «рабочая система»:
времени на то, чтобы бояться, нет.
Иногда люди из-за шока начинают преувеличивать: говорят, что у них дом горит, когда на самом деле — только мусорка рядом с домом. Как-то раз в 3 часа ночи поступает звонок: бабушка жалуется, что ее топят соседи сверху. И вот я стою и думаю: «Как вам помочь? У нас тут только автоцистерна с водой…» Перенаправила ее к другим службам и объяснила, в каких случаях нужно обращаться к нам.
Комната для хранения баллонов и снаряжения, комната отдыха, кухня, лестница на второй этаж… Со стен коридоров за мной наблюдают очаровательные детские рисунки.
— Дети часто устраивают выступления для нас, — делится Алексей Шмелев, — дарят картинки. Иногда прямо до слез трогает!
Такая сентиментальность едва ли вяжется с его брутальным образом: в свободное время Алексей рассекает на мотоцикле, а на рингтоне у него стоит песня Rammstein — главных музыкальных «пироманов».
Мы общались с Алексеем в беседке, которую сложили пожарные. Даже виноград они посадили и выхаживали сами.
Алексею 43 года. Устроился в пожарную охрану он «случайно»:
— После армии, когда встал вопрос о трудоустройстве, я заехал сюда. Увидел знакомого, спросил: «Есть места?» — «Есть». «Работать будешь?» — «Буду». Так я и работаю с 2002 года — уже больше 20 лет.
Знаете, в повседневной жизни я не могу забраться на высоту или полезть за чем-то в костер. Но здесь, так сказать, цель оправдывает средства. Если твоя помощь нужна и ты можешь что-то сделать, это придает сил и уверенности. Может быть, не страшно из-за выброса адреналина. Может, я привык.
Даже когда я только пришел и так же сидел в гражданке (обращаясь к Егору), не боялся. Первые мои пожары — горели сараи на соседних улицах… Помню, как в первый раз провалился в подвал… Бывает, смотришь со стороны на кого-то и думаешь: «Ох, блин…» А когда сам работаешь — ты весь в процессе. Плюс должность у меня хоть маленькая, а все же руководящая. Поэтому я несу ответственность за своих ребят и стараюсь всегда идти первым.
Запоминаются не сами выезды, а люди — твои товарищи.
Алексей четырежды бывал в командировках: в Рязани — в 2010 и 2022 годах, в Твери — в 2014 году. Последняя командировка Алексея была в ЛНР.
— По приказу был собран сводный отряд от Тульской области: на помощь отправилось восемь единиц техники и 38 человек.
От 31-й части были все сотрудники третьей смены, то есть нашего караула. Пошли мы туда все добровольцами.
Мы тогда были на сутках: выехали на горящую траву, ничего серьезного. Только вернулись в часть, как звонит начальник и говорит: «Ребята, собирайтесь. Через час уже должны выезжать». Вызвали резервную смену, по-быстрому собрались.
Один сотрудник, пожарный из города Антрацит, говорил, что дождей не было с апреля. Площади горения очень большие, народа нет — местные части заняты на других участках.
Пробыли мы там пять дней. Как приехали — сразу начали тушить и справились дотемна. Все, кто там был, выкладывались на полную. Это те идейные ребята, с которыми я уже бывал в командировках, — встречать их очень приятно.
Сначала тушили в Макарово. Горела сухая трава, лесополоса. Подъехали мы как раз вовремя: огонь был через дорогу от домов.
Отстояли поселок.
Потом были в Антраците: там помогали ликвидировать труднодоступные участки тления и горения. Приступили к работе уже под покровом темноты, закончили не раньше 2 часов ночи.
Было нелегко: вроде уже ничего такого опасного, но физическая нагрузка колоссальная. Плюс незнакомая местность и условия кромешной темноты. К тому же находились мы ближе к границе, а значит, опасность появления недружественных БПЛА возрастает.
Постоянно смотрели в небо.
Приятно, когда местные жители благодарят за работу. Кто-то даже предлагал посильную помощь, продукты, звал на чай — такое отношение людей очень трогает.
Дом — это твой мир, где ты чувствуешь себя комфортно и безопасно. Там твои вещи, которые ты любишь, те люди, которых ты любишь. Так что на эмоциональном и психологическом уровне это, конечно…
Бывает, тушим уже старые, умирающие деревни. А там дома, в которых осталась часть чьего-то быта: фотографии, посуда, мебель…
Смотришь на это и понимаешь, что за этими домами целая история, целая жизнь.
И когда своими глазами видишь, как это уходит, как на месте дома остаются только почерневшие головешки… Становится очень, очень грустно.
Что в моей пожарной машине?
Если вы думали, что пожарная машина — обычная цистерна на колесах, вы сильно ошибаетесь. Самое интересное — внутри.
Всевозможные лопаты и ломы, десятки метров напорно-всасывающих рукавов и разветвлений для них, специальные водяные стволы, гигантские пилы — все это умещается в «Урале». В придачу к ним — «кобра» и «попугаи».
«Кобра» — установка с гидроабразивной резкой — супербезопасное средство пожаротушения. А «попугаями», как на фото выше, можно без труда отогнуть поврежденную дверь авто, похожие инструменты на раз-два перекусывают сталь! Весит эта штуковина немало — поди попробуй с ней побегать.
Вес всей машины в полной комплектации превышает 15 тонн!
Форма пожарного состоит из боевки (боевой одежды из термостойкой ткани), «непробиваемых» сапог, шлема и подшлемника. Поверх этого — краги (огнеупорные перчатки), пояс с карабином и топором и подвесная система, на которой закреплены баллоны со сжатым воздухом. Такая экипировка утяжеляет бойца еще на 30 кило.
Линчевский сюр
Уже к 14.00 не осталось такого места в пожарной части, куда бы я не заглянула. А все потому, что 2 октября щекинцы массово стали соблюдать правила безопасности при взаимодействии с легковоспламеняющимися веществами и предметами. За это им, конечно, спасибо. Однако репортаж оказался под угрозой. Как бы цинично это ни звучало, я не думаю, что вам было бы интересно читать про «деловую поездку».
(Если вкратце, Кирилл, водитель Павел, я и молчаливый сотрудник пожарной безопасности поехали заправлять машину и подписывать план противопожарной безопасности. Заправили, не подписали.
Этот эпизод примечателен тем, как я потешно вскарабкивалась в салон по узенькой лесенке, моля высшие силы о том, чтобы моим дряблым мышцам хватило сил подтянуть тело наверх. Лучше любого веревочного парка — однозначно советую попробовать).
Поэтому оставалось только ждать. Гигантская АЦЛ (автоцистерна пожарная с лестницей) была снята мной на камеру со всех возможных и невозможных ракурсов (какие у нее «усики»!).
Запылившиеся журналы о пожарном деле перечитаны.
Небольшая экспозиция в классе изучена вдоль и поперек.
Стемнело.
Я уже приняла решение, что останусь тут на ночь: пропустить вызов и уехать ни с чем было бы непростительно.
«ВНИМАНИЕ!»
18.46: объявление о пожаре как гром среди ясного неба вывело меня из медитативного оцепенения. Я схватила фотоаппарат и побежала к машине.
Урчание мотора эхом отскакивает от стен, смешиваясь в мужскими басами в неразборчивый гул. Моя задача предельно ясна без указаний — сесть в машину как можно скорее.
Проделав несколько альпинистских трюков, оказываюсь внутри. Вибрации от колотящегося двигателя пронизывают абсолютно все, что находится в салоне. Когда машина трогается, чувствую, как вода в цистерне оттягивает автомобиль назад. Поручни, к которым крепятся баллоны, больно уперлись в спину.
Движение многотонного автомобиля напомнило мне сложный ритуальный танец — вперед-назад, неторопливо раскачиваясь.
Мы быстро выехали на шоссе, а оттуда свернули на беспросветно-черную дорогу — где-то в глубине поля «умник» поджег мусорку.
Голые сучья гипнотически пляшут с собственными тенями под синим светом маячков. Раз — есть пейзаж, два — кромешная тьма. На мгновение мне показалось, что я в фильме Дэвида Линча. Это американский режиссер, которого вы, скорее всего, знаете по сериалу «Твин Пикс» или психоделической любовной драме «Малхолланд Драйв». Так вот синий свет и дым (в нашем случае — клубы пыли) — визитная карточка его сюрреалистичных картин.
Сначала над оврагом показалось зарево, а уже потом из него вынырнуло пламя — живое золото. С неба сыплются былинки и пепел — тоже синие из-за проблесковых маячков. Кажется, будто идет светящийся снег.
— Нехило так, — протянул водитель Максим.
Тем временем Алексей уже взял пожарную хлопушку, натянул подшлемник и спустился к огню. Пламя изгибается буквой S и напоминает огнедышащего дракона, прилегшего отдохнуть.
Алексей по-хозяйски стал прогонять его, шлепая хлопушкой (резиновая лопата, которой прибивают горящую траву) по воображаемой морде и бокам. Искры-чешуйки сыплются с его раскаленной шкуры, и мифический зверь, шипя, отступает.
— Нет смысла тратить воду и бензин, — объяснил Алексей, вылезая из оврага и утирая пот. — Трава в основном так и тушится. Хорошо, что мы так удачно подъехали: бывает, машина встала, а пожар — во-о-он там.
— Да это сто процентов кто-то поджег, — Максим притоптал язычок пламени, дрожащий на кучке хлама у обочины. — Сам поджег, запаниковал и вызвал!
«Зачем?»
Остаток дня прошел спокойно: после наивкуснейшего ужина (Павел, такой жареной картошки не делала даже моя мама!) я немного посидела в диспетчерской с Ольгой. Однако долгий день повис у меня на веках и настойчиво тянул их вниз.
Утро в пожарной части № 31 началось так же, как и вчера: мойка машин, построение, завтрак.
В классе перед самым отъездом я пересеклась с Юрием Курбатовым — начальником 2-го пожарно-спасательного отряда.
— Ну что, не повезло вам? — улыбнулся Юрий. — Оставайтесь еще на сутки!
Я тактично отказалась: долг зовет обратно в Тулу.
— А вот как вы думаете, — начал Юрий, — зачем люди приходят в эту профессию?
Повисло молчание.
— Вот и я не знаю, — развел руками начальник. — Зато точно знаю, зачем остаются.
