Андрей Кончаловский о личной жизни рассказывает скупо, а вот о кино говорить может бесконечно долго.
Сейчас в российский прокат вышла его картина «Рай», за которую Кончаловский уже был удостоен «Серебряного льва» за лучшую режиссуру на 73-м Венецианском кинофестивале. Она попала в шорт-лист американской киноакадемии «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке».
Кадр из фильма.
Действие в картине происходит в годы Второй мировой войны во Франции и Германии, главные роли исполняют Юлия Высоцкая, Виктор Сухоруков, Петер Курт и Филипп Дюкен.
– Андрей Сергеевич, Ваш фильм «Рай» замышлялся как международный проект. Есть различие между работой российских и зарубежных создателей кино?
– Разная ментальность. Но сложность заключалась еще и в том, что люди, работающие у меня в группе, во-первых, никогда не смотрят на часы – не думают о том, когда закончится съемка. Они работают эмоционально вовлеченными. А в Германии – либо прямо, либо поперек, а по диагонали ничего не происходит. Например, немцам было странно, что мы могли задержаться на два часа. Или, наоборот, мы могли отработать сцену вместо двенадцати часов за шесть: приехали, сняли и закончили. Мы
уехали, а они остались сидеть еще, дорабатывать свою зарплату. Многие вещи им были непонятны. В этом смысле две ментальности не совпадают. Я бы даже так сказал: мы их понимаем, а они нас – нет. Это касается технических вещей. Что касается артистов, никаких проблем не было.
– В фильме показаны серьезные исторические события. Какими документальными источниками Вы пользовались?
– В нашем распоряжении были все доступные источники, были консультанты всякого рода. В концлагере могло быть всё что угодно: и кинотеатры, и публичные дома... Это был город со своими общежитейскими правилами, но в нем любой человек мог умереть в любую секунду. Разница между этой жизнью и той – ценность человеческой жизни. Она никакая.
– Немцы воспримут Ваш фильм? Санкций не боитесь?
– Бояться санкций – это накрыться подушкой и никуда не выходить. «Пустят? не пустят?» Ну, не пустят сначала, потом всё равно же пустят… Мне кажется, что немцы будут смотреть эту картину с некоторым ужасом – оглядываясь и боясь сказать, что они думают по этому поводу…
– Вы верите в рай и в загробную жизнь?
– Иногда верю, а иногда нет. Я могу сказать словами Сергея Капицы, что я православный буддист. Рай начинается, пока мы еще живы. Вы можете в него попасть, если у вас гармония внутри. Рай – понятие объемное. А что там происходит дальше, после нашей жизни, мы не знаем. И слава Богу, что не знаем…
– Меняет ли фильм человеческое мировоззрение?
– Я не думаю, что какой-либо фильм вообще что-то когда-нибудь способен изменить. Или что литература может что-то изменить. Мы тогда вообще жили бы в раю. Уже столько великих произведений создано, а мы всё как-то далеко от идеала. Глобально фильм изменить не может ничего, но дать пищу для мыслей и рассуждений он может. Вы знаете, зрители делятся на тех, кто ест в кино попкорн, и тех, кто не ест. Вот мы с Юлей (супруга Андрея Кончаловского Юлия Высоцкая. – Прим. авт.) делаем фильмы для тех, кто не ест попкорн. Я, кстати, постараюсь, чтобы во время проката нашего фильма он не продавался. И вот тут как раз возникает другой вопрос – зачем зритель ходит в кино?
Он может уходить после просмотра фильма в хорошем настроении или, наоборот, полным светлыми слезами. Но потом он встречается с реальностью – в троллейбусе или в метро, и жизнь берет свое.
Мы продолжаем жить жизнью, которая была «до». Есть очень небольшой процент людей, на которых искусство может оказать радикальное влияние. Когда люди увлекаются каким-то произведением искусства, они хотят вернуться в детство. Детство в данном случае означает, что они верят в то, что происходит на экране. И вот это детское живет в каждом человеке. Он переживает, как ребенок. Лучше детских лиц на хорошем спектакле я ничего никогда не видел.
– Завершился Год российского кино. Какая из работ Вас восхитила и удивила?
– Вы знаете, я кино не смотрю. Не потому, что мне лень, а потому что я эгоист, честно говоря. И самодостаточен. Я хочу посмотреть кино тогда, когда – через год или два – кто-то вдруг скажет: «А ведь это очень хорошая картина!» Она должна пройти какое-то испытание временем, и тогда я ее посмотрю. Может быть. Но это не значит, что я не имею представления о том, что творится в нашем кинематографе. Я вижу молодых людей, я с ними встречаюсь, общаюсь. И думаю, что у нас очень счастливая пора в киноискусстве. Сейчас время свободы от 90-х, потому что в те годы снимали то, что нельзя было снимать до 90-х.
Но это был такой уровень правды, который в какой-то степени можно назвать чернухой. Потом был момент, когда нам надо было снимать, «как у них», то есть в Голливуде. Об этом у нас говорили даже чиновники – надо конкурировать. А Голливуд не снимает американское кино – он снимает продукт, который к этой стране имеет малое отношение. Это смешно всё было. И вот после всего этого возникла школа режиссеров, которые пытаются выразить себя. Возникло авторское кино, русское кино – как хотите назовите. Мне и самому сейчас интересно снимать не то, как человек играет, а то, как он живет.
Андрей Сергеевич Кончаловский
Родился 20 августа 1937 г. в Москве.
Окончил режиссёрский факультет ВГИКа.
Кинорежиссёр и сценарист, общественный и политический деятель.
Народный артист РСФСР.
Президент киноакадемии «Ника».
Дважды удостоен премии «Серебряный лев» Венецианского кинофестиваля за режиссёрскую работу в фильмах «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» и «Рай».
Семья: пятая жена Юлия Высоцкая, сын Егор (кинорежиссер), дочери Александра, Дарья, Наталья, Елена, Мария, сын Пётр.
