Сегодня в атриуме тульского кремля открылась необычная выставка «Какая разница». На ней можно увидеть фотоработы, повторяющие сюжеты картин известных художников – Караваджо, Рубенса, Валентина Серова, Поля Сезанна, Ренуара, Михаила Врубеля, Карла Брюллова. Необычность же в том, что моделями во время съемки выступали молодые люди с синдромом Дауна, актеры театральной мастерской фонда «Даунсайд Ап». О том, как проходили съемки и, конечно, об отношении общества и детей с особенностями развития мы поговорили с автором работ, фотохудожником Всеволодом Волоколамским:
– Всеволод, задумывая такой цикл, у вас наверняка была какая-то идея, о которой вы хотели сказать миру.
– Мы назвали выставку «Какая разница». Каждый может трактовать это по своему. Хотите, поставьте восклицательный знак в конце, хотите вопросительный. Увиденное вызывает удивление. Многие потом спрашивают: а эти точно люди с синдромом Дауна? Отвечаю: а какие у вас представления об этих людях? Мне начинают рассказывать какие-то стереотипы. Наш фотопроект и создан для того, чтобы показать обществу индивидуальность людей с синдромом Дауна. Его идея показать миру, что это просто люди с особенностями в развитии, но в работе, особенно в творчестве, они мало чем отличаются от других.
– Как воплощали ваш замысел на практике?
– Наш искусствовед Полина Любимова сделала подборку из ста картин, потом каждый из ребят сам выбирал себе картину для перевоплощения. Наставники помогали им разбирать эмоции, чувства, сюжеты, используя для этого как просто общение, так и музыку, поэзию.
– Что-то вас удивило при этом?
– Терпение и трудолюбие этих ребят. Для меня было сначала страшно, я боялся что-то сделать не так. Но в ходе работы понял, что у этих ребят очень позитивный настрой. Они заряжают этим позитивом тебя, и ты уже работаешь и не думаешь о каких-то своих насущных проблемах.
– Сколько занимала времени работа над каждым сюжетом?
– По разному. Вот, например, наш флагман, который изначально был на всех афишах и в социальных сетях – репродукция известной картины из коллекции Эрмитажа Караваджо «Юноша с лютней». Это была первая работа, которую мы снимали, и съемка сильно затянулась. Из-за этого Леша Семенов, который представлял образ Дягилева с картины Валентина Серова, показал колоссальную стойкость. Ему в костюме и в гриме пришлось ждать своей очереди около пяти часов. Зато потом мы с ним отснялись минут за десять.
– Вошел за это время в образ?
– Они все были в образе. Митя Ивлев, который предстал в образе Козимо Медичи, вообще выбрал эту картину только потому, что он знаток семьи Медичи, знает о ней все. Позже у нас была презентация выставки в библиотеке в Москве, там были школьники, его ровесники, которые вообще не знали, кто такие Медичи. Вот это особенное развитие в некоторых моментах проявляется и таким образом. Синдром Дауна – это не приговор, и не ограничение. У этих ребят есть тяга к познанию мира, тяга к искусству. Колоссальное удовольствие было с ними работать.
– То есть вы переменили к ним отношение?
– Я по образованию врач, и прекрасно понимаю, как все устроено. Но до момента встречи очень волновался. Я хоть и врач, но никогда не работал с ребятами с синдромом Дауна. Не знал, как себя вести, как они будут реагировать на меня. Оказалось, все просто. Это очень классные ребята, в них сохранились детская наивность, детское человеколюбие. Они все видят в добром свете. Все дружат, друг друга любят, поддерживают. Даже если весь мир пойдет против них, они выстоят. Потому что они – одно большое сердце.
– А кто-то из ваших знакомых под влиянием увиденного поменял свое мнение?
– Из моих знакомых – да. Один товарищ, он актер, даже просил продать ему Караваджо, настолько эта работа ему понравилась.
– Но Караваджо не продается?
– Караваджо вообще оказался большим лгуном. Если разбирать его картину «Юноша с лютней» и расставлять свет так, как нарисовано, повторить это просто невозможно. Потому что там в голове у художника были дополнительные источники света. И еще, я раньше никогда не обращал на это внимания. Если прикрыть лютниста, получится идеальный натюрморт. Если прикрыть натюрморт, вы получите идеальный портрет. Аня Мановицкая, наш художник по костюмам, говорит: «Сева, ты понимаешь, что это две отдельных картины?».
Актером здесь был Ваня Настасов. Мы выстраиваем декорации, а Ваня ходит и ворчит: я хочу к бабушке, я хочу бутерброд с колбасой. Но как только все было готово, ему надели парик, дали лютню, он просто моментально забыл обо всем на свете.
– Лютню же сейчас еще где-то найти надо.
– Я тоже сначала думал, что самое сложное – найти лютню. Мы ее нашли. Но оказалось, что самое сложное в Москве найти для другой картины именно черного спаниеля.
– Это же на самом деле непростой процесс – воссоздать сейчас мир, который воспроизвели много лет назад великие художники.
– Кто-то вообще думает, что это фотошоп. На самом деле это большая работа нашего художника-декоратора. Взять «Царевну-лебедь» Врубеля. Аня Мановицкая специально для съемки несколько часов вручную рисовала фон этой картины.
– Все это немного похоже на сказку.
– Соглашусь – да, какая-то сказка. Но я был бы рад и дальше работать с этими ребятами, это кайф. Не случайно этот синдром называется синдромом любви. У них тяга к вечным обнимашкам, Тот же Ваня Попов, который представлен в образе ангела, предлагал руку и сердце всем девушкам на площадке. Или гримируются перед съемкой девушки. Потом гример идет куда-то за водой, мы, соответственно, выставляем оборудование, и вдруг видим, что девочка плачет. Я к нашему гримеру: что случилось? Она бежит к ней, худрук бежит к ней. Эта девушка сквозь слезы говорит: «Я такая красивая, а Миша меня не любит». Происходит все то же самое, что и у обычных людей. Мы с возрастом все эти качества – человеколюбие, наивность, миролюбие теряем, а они его сохраняют. Это одна из причин того, что эти ребята жизнерадостны. Они очень трудолюбивые, очень целеустремленные.
Когда работа была закончена, я у них спросил: а какая из работ вам показалась самой интересной. Конечно, все наперебой: моя, моя. Говорю: ну а если не думать о том, что здесь заняты именно вы? Тогда Миша Шефер сказал: они все прекрасны. Учитывая, что эти ребята очень честные в своих высказываниях, это чистая правда.
– Есть какие-то аналоги вашего цикла?
– Думаю, что да, есть. Наверняка мы не единственные. Но ориентира какого-то, когда мы работали, у нас не было.
– При этом выставка впервые покинула пределы Москвы?
– Знаете, наш искусствовед Полина Любимова приглашала ребят приехать в Петербург, чтобы они смогли увидеть оригиналы картин, которые они изображали, в Эрмитаже. Мы, конечно, очень хотим с ними туда съездить. Но так получилось, что свой всероссийский забег начинаем с Тулы, и я надеюсь, что это будет для нас хорошим стартом.
