Волк стоял, глядя в серые сумерки молча.
Лишь в глазах огоньками играла луна.
Вспоминая, что было недавно, прошедшею ночью.
Вместе с горестным воем обиды завыла струна.
Белый снег, словно скатерть, по полю раскинулся.
Волк бежал за цепочкой отчетливо видных следов.
Серой тенью средь тихих просторов прикинулся,
Распугав безобидных и мелких на вид грызунов.
Ноздри жадно щекочет азарт, предвкушенье охоты,
Сердце бьется под серою шерстью в груди.
У волков ну какие еще, кроме пищи, заботы,
Если бьет запах в ноздри, и жертва видна впереди?
Боль ударила в бок, развернула и бросила на спину.
Эхо выстрела гулко рвануло, растаяв в ночи.
Он свивался на поле,подобно ползущему аспиду..
Ночь достала от смерти и волку вручила ключи.
Алый снег, словно гроздья осенней рябины,
Вокруг серого хищника странной мозаикой лег.
Сердце приняло горсти горячей, как угли, дробины.
Но волчара за жизнь все боролся, цеплялся, как мог!
Он поднялся в горячке, не чувствуя собственной смерти,
И рванул за кусты, где чернел темным омутом лес.
Но убийца, да чтоб его вынесли черти,
Дробовик поднимал,ну, а может, и старый обрез.
Но на этот раз ночь пополам не порвалась
Громом выстрела, нет ведь на это причин.
Сердце волчее серое в бездну сорвалось.
Волк лежал на опушке меж парочкой тонких осин.
Боль ушла, как же так? Ведь я только что ранен..
Да какое там ранен, картечью в упор был убит.
Но чье тело лежит на заснеженной белой поляне,
Где и снег уж не бел, щедро волчию кровью полит.
Там на алом снегу, словно в гроздьях осенней рябины,
Что вкруг серого хищника странной мозаикой лег,
Он увидел себя,грудь пробита зарядом дробинным...
Волк стоял и смотрел, только в гибель поверить не мог.
