Myslo вспоминает неизвестные факты его биографии – до приезда в Тулу.
Два Ивана
В бедняцкой семье из восьми человек будущий первый секретарь Тульского обкома был самым младшим. А вот Иванов оказалось целых два.
Семейное предание о том, как так получилось, рассказал сын «тульского» Ивана Харитоновича Анатолий.
Старший Иван сильно болел, и в какой-то момент его посчитали умершим, вынесли в сени как покойника. В тот момент родился младший брат, и его назвали Иваном в честь умершего.
Старший же Иван на холоде пришел в себя и выжил. Так в семье стало два Ивана Харитоновича.
Иногда по этому поводу, по словам сына Юнака, происходила путаница, особенно когда приходили письма от фронтовых товарищей.
Герой и юноша
Фамилия Юнак – одна из самых распространенных в селе Веремеевка.
«По-украински Юнак значит юноша, – рассказывал сын Юнака Анатолий. – Мне всегда поэтому нравилось бывать в Киеве – там возле ЦК висела растяжка через дорогу, и на ней было написано обращение: «Юнаки и девчата!» – то есть юноши и девушки. А на сербском это значит герой. Когда я работал во «Внешторге» и у нас шли переговоры с сербами, они мне говорили: вы наш, серб».
Чудом выживший
По воспоминаниям Ивана Харитоновича, он чудом остался в живых. Семья была бедная, земельный надел небольшой. Отец – инвалид, без правой руки, мать часто болела. В двадцатые годы пухли от голода. Пережили налеты банд, зверские убийства и истязания активистов советской власти, а также страшный голод 1933 года. Опухший отец так и не поднялся с деревянного топчана.
На том же топчане скончалась опухшая от голода мать. Младшего Ивана, вконец обессилевшего, забрал колхозный патронат для осиротевших детей. В селе Веремеевка с населением шестнадцать тысяч умерли три тысячи человек.
Учиться и учиться
В том же 1933 году Иван Юнак окончил семилетку и был зачислен делопроизводителем в колхозную контору. Потом, по рекомендации колхоза, поехал учиться на рабфак при Глуховском сельхозинституте, который закончил за два года вместо трех. После поступил на первый курс сельскохозяйственного института.
Учиться было трудно: помощи ждать неоткуда, стипендия небольшая. Вспоминал, как отдал половину месячной стипендии за калоши – такие же красивые и блестящие, как у преподавателей. Потом две недели перебивался только хлебом, баклажанной икрой да капустными кочерыжками. Надевал калоши на женские чулки и газетную бумагу, поскольку ботинки были не по карману.
Окончить учебу смог лишь потому, что успевал еще подрабатывать. Например, в летном кружке после окончания курса в клубе планеристов при райкоме ДОСААФ.
Подпольный госпиталь
Когда Туле присвоили звание города-героя, на имя Юнака в обком пришло письмо от земляка, Степана Дмитриевича Дибривного. Он писал, что село Веремеевка прославили два человека: Иван Харитонович Юнак – единственный, кто вышел в люди, и москвич Силин, который при немцах организовал здесь фиктивный госпиталь для бойцов Красной армии. Об этом госпитале уже в шестидесятые годы рассказал С. С. Смирнов – тот самый, кто первым восславил подвиг героев Брестской крепости.
Ссылаясь на рассказы очевидцев, Смирнов поведал историю о том, как в годы войны захваченный немцами русский красноармеец Силин, не имея медицинского образования, предложил открыть госпиталь для раненых советских пленных, которым по международным законам следовало оказывать медицинскую помощь.
Немцы разрешили, но с условием, что помощь будет оказываться только беспартийным и украинцам в звании солдата или сержанта. На деле за украинцев выдавали всех, кого доставляли на лечение.
Удалось даже уговорить немцев отдать из лагеря в качестве врачей двух обреченных на смерть евреев.
На зимний постой лагерь переместился на родину Юнака – в Веремеевку. У Смирнова, правда, она именуется Еремеевка. Силина выдали весной 1942 года. И он сам, и многие его помощники были расстреляны, а все находившиеся на излечении отправлены в лагеря.
Боевой офицер
Юнак указывал в анкетах, что участвовал в Великой Отечественной войне с мая 1942-го по май 1945-го. В октябре 1944-го в Венгрии, в Будапештской группировке, получил тяжелую контузию, очнулся в госпитале через тридцать восемь часов. Едва пришел в себя, попросился назад, в свою часть. Последствия той контузии он ощущал потом всю жизнь.
За участие в боевых действиях будущий первый секретарь Тульского обкома был награжден двумя орденами Красной Звезды, медалями «За оборону Москвы», «За оборону Кавказа», «За освобождение Белграда», «За взятие Вены», «За взятие Будапешта».
В интервью газете «Известия» в 1981 г. Иван Харитонович вспоминал еще, как 16 октября 1941 г. он в качестве командира пулеметного отделения в составе академического полка Московской ордена Ленина военной артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского ушел в окопы под Малоярославец защищать столицу.
Судя по тому, что никаких иных подробностей боевых действий в его рассказе нет, можно предположить, что полк оказался в числе тех, кто так и не смог пробиться на помощь оборонявшим Малоярославец войскам.
Судьбоносный Канск
Воинскую службу закончил в 1946 году. Свою будущую жену встретил в Канске Красноярского края. «Мы полюбили друг друга – демобилизованный капитан-фронтовик и скромная медицинская труженица, познавшая почем фунт лиха. Она понимала меня, а я с полуслова ее. И мы поженились», – вспоминал Иван Харитонович.
От агронома
до председателя облисполкома
Демобилизованных офицеров, имеющих, кроме воинской специальности, еще и гражданскую, с их согласия отправляли в ЦК партии, в обкомы КПСС восстанавливать народное хозяйство. Так он с супругой оказался на родной Украине. Киевский обком направил работать по основной специальности агронома в Тальновский район.
Затем трудился завсельхозотделом райкома, первым секретарем Ладыженского и Корсунь-Шевченковского райкомов партии, первым заместителем председателя Черкасского облисполкома, инспектором ЦК компартии Украины, а с 1954 по 1961 года работал председателем Днепропетровского облисполкома.
В шаге от ареста
По рассказу сына Анатолия, в 1953 году отца пригласил к себе его друг, начальник районного отдела госбезопасности, и показал бумагу: приказ об аресте Юнака. Он на свой страх и риск придержал эту бумагу, и тут умер Сталин. Иван Харитонович предполагал, что приказ был следствием того, что он отказался переезжать в Москву. Ему предложили работу в аппарате ЦК, и он ответил, что примет решение после того, как посоветуется с женой.
Сказал об этом дома, Татьяна в слезы: куда мы поедем, тут всё хозяйство, корова. И он отказался.
По-видимому, этот отказ Юнаку и не простили. Но судьба ему благоволила.
Приглашение в Тулу
В Днепропетровске Юнака уже прочили на место первого секретаря обкома. Но все решил случай. Хрущеву в Тулу срочно требовался новый первый секретарь обкома. Назначенный вместо отправленного в отставку Хворостухина Олимп Алексеевич Чуканов прекрасно разбирался в вопросах промышленности, а вот с сельским хозяйством не дружил.
Да еще при Хрущеве перепутал озимый ячмень с яровым. Поскольку дальше путь Хрущева лежал на Украину, то именно здесь он и стал искать для Тулы специалиста по сельскому хозяйству. Так в июле 1961 года Иван Харитонович направился к новому месту работы.
Продолжение тут.
