Они месяц жили в городе, оккупированном ВСУ. Под обстрелами ходили на работу, в магазин… Ни руководству крупного предприятия, на котором работали супруги, ни властям города не было дела до того, как будут выживать люди. Все уехали, оставив жителей наедине с ВСУ, которые превратили город в поле битвы. Выбирались из города самостоятельно: автобусы, на которых можно было уехать, двигались только в направлении Западной Украины. Спустя месяц жизни в аду это направление уже не рассматривалось Костецкими.
2014-й
Военная часть ВСУ в Северодонецке появилась еще в 2014 году. Она расположилась в помещениях бывшего аэропорта. В качестве военнослужащих пришли контрактники самых разных национальностей. В городе поговаривали, что здесь будет база НАТО.
- До того как они пришли, в городе все было хорошо. Нас не нужно было оберегать, охранять, контролировать, — рассказывает Сергей. — А с их появлением все изменилось. Новые соседи вели себя достаточно агрессивно. Многие из них вооруженные и пьяные передвигались по городу, заходили в магазины, в развлекательные заведения, потасовки устраивали, если кто-то им делал замечание. Так, в 2016 году мой друг Олег получил пулю в ногу, просто столкнувшись с воякой в баре. Вояка без лишних слов достал из кобуры пистолет и выстрелил. Врачи тогда спасли Олега.
Примерно к 2018 году их приструнили. Население начало возмущаться. Последней каплей стало ДТП: ВАЗ-99 ехал на зеленый, когда на перекрестке на красный выехал «Урал». В результате «99-я» сложилась пополам. Полгода длилось разбирательство. Благо тогда губернатором у нас был Москаль. Он хоть и взглядов был проукраинских в целом, но являлся генералом полиции в свое время. Благодаря ему удалось все это пресечь.
- Мы их действительно боялись. До 2018 года они на танках и БТРах за пивом гоняли по поселку. И это для них было нормальным. После порядок немного навели, — добавляет Нина Костецкая.
2022-й
24 февраля по Северодонецку начали расползаться танки, БТР, минометы. Зная, что в рамках спецоперации целью будет уничтожение вооружения, укрытия для него ВСУ делали во дворах жилых домов, у больниц, в детсадах:
- Они оборонительные позиции организовали прямо в наших дворах. Ставили танки на детской площадке и маскировали их одеялами, — говорит Нина.
- Приходили в квартиры на верхних 8 — 9 этажах и заявляли, что тут у них будет наблюдательный пост. Что делать людям в этой ситуации, их вообще не интересовало. Нет, они предлагали им при желании остаться в квартирах. Но если нет, то идите, куда хотите. Украинской армии было абсолютно все равно, что будет с людьми, — главное, что они заняли свой наблюдательный пост.
Семья Костецких не стала спускаться в подвалы. Лишь перебрались из своей квартиры на окраине города поближе к центру.
- А куда спрятаться? Это нереально. Я не хотела в подвал спускаться — там сыро и крысы. А в бомбоубежище мы спустились один раз — это невозможно: все плачут, там тесно, очень тяжело в такой обстановке находиться. Остались в квартире. Рядом прилетает — а дом ходуном ходит. Это очень страшно. Когда начинались прилеты, бежали в коридор и прятались там. Детский садик рядом разбили, потому что на его территории стояли украинские минометы. Отопление у нас отключили, но все остальное в домах было. Магазины кое-какие работали весь март. Но и поход в магазин представлял опасность. Были случаи, когда снаряды прилетали прямо в очередь людей. Один раз так мужчину буквально разобрало на части во время обстрела. Дочери мы не разрешали выходить на улицу — хотели, чтобы она не видела этого ужаса.
Обстрелы — не повод не работать
Активные боевые действия не стали поводом для покинувшего Северодонецк руководства Укртрансгаза распустить сотрудников и помочь им выбраться из военного котла. Супругам Костецким, работавшим на предприятии, приходилось ходить на работу в обычном режиме. Руководство, перебравшееся еще в первые дни в Днепропетровск, контролировало дистанционно своих подчиненных, присылало различные указания: отчеты подготовить, планы составить…
- Так и ходили под обстрелами на работу. Начинают стрелять — подаешь, перестают — встаешь и идешь дальше. Никому дела не было до нас. Руководитель спрашивает, какой у меня план по медосмотрам? Ну, какой план? На работу приходишь, а у тебя в кабинете окно пробито, и на полу валяется часть снаряда, — рассказывает Сергей.
Надежда на то, что предприятие позаботится о работниках и организует эвакуацию, умерла уже в первые дни.
- У Укртрансгаза было огромное автотранспортное хозяйство. Мы только недавно получили новейшие автобусы, машины… Можно было вывезти не только сотрудников предприятия, но и их родственников. И вывезти всех на территорию Украины к Днепру.
Если бы о нас позаботились, мы бы все остались в стране и продолжили работать, — говорит Сергей.
- Я, поскольку работал в отделе охраны труда, звонил начальнику и спрашивал, будем ли делать запас продуктов, медикаментов, гигиенических средств. Мне сказали, ничего не нужно. Спрашиваю, что будем делать с людьми? Мне на это ответили, что Киев дал команду не эвакуировать.
В частном порядке вечером после 10 марта позвонил начальник и предложил уехать на рабочей машине в Днепр. Я говорю: «А люди, что с ними будет?» — «А они тут останутся». Мы отказались, потому что это неправильно. Кстати, к тому моменту весь автопарк уже передали ВСУшникам — им нужнее.
- При этом руководство города покинуло Северодонецк в первые дни, заявив, что нельзя его сдавать. Сдавать нельзя, а создать условия, которые привели к разрушениям и жертвам среди мирного населения — можно, видимо. За что боролись-то в итоге? За руины, в которые превратился город? Почему нельзя было за пределами города воевать? Зачем нами было прикрываться? — добавляет Нина.
Выбор делали сами
- В конце марта кум позвонил, спросил, собираемся ли мы уезжать, и предложил взять его старенький «Ланос», — рассказал Сергей. — К тому моменту он сам уже уехал из Северодонецка. Мы собрали вещи и поехали. Добрались до ЛНР, там переночевали у родственников и на следующий день пешком пошли через границу. Уже в ПВРе на территории России узнали, что Тула принимает беженцев. Так мы и оказались тут.
- На Украине мы могли остаться, но не захотели. В этом случае надо было ехать на Западную Украину. А им же с детства внушают, что Бандера — национальный герой. Мы других взглядов. Себя всю жизнь считали русской национальности. Мы учились по советским учебникам в школе и историю страны изучили по ним. И тогда никто не запрещал нам говорить по-русски. Сейчас же само слово «русский» под негласным запретом. В школе у дочери преподавали русский язык, но предмет назывался «Язык национальных меньшинств». Ну и в целом было неприятно от осознания того, что наша страна нас не защитила, поэтому оставаться в ней мы не могли.
Новая страница
В момента приезда семьи Костецких в Тулу прошло уже два месяца. Пока они еще живут в гостинице, но Нина уже вышла на работу в детскую поликлинику. По образованию она медсестра, но устроилась пока администратором — впереди подтверждение диплома медработника. Супруг тоже нашел работу на заводе в Щекино. Их дочь на Украине училась в техникуме, в Туле продолжила обучение по своему профилю.
- Да, впереди еще многое предстоит. Получить гражданство, подтвердить дипломы наши. Решить вопрос с жильем, ведь мы не сможем жить в гостинице всегда. Но я думаю, что у нас все получится. Спасибо всем, кто помогал нам и продолжает это делать, — добавила Нина Костецкая.
