Сынок

Оксана П.

На шестой год нашей совместной жизни муж предложил усыновить ребёнка.

Давай возьмём мальчика из детского дома, – с энтузиазмом произнёс он. – В память о нашем сыне. Усыновим трёхлетнего пацана, воспитаем как своего. Сделаем его счастливым и сами будем счастливы.

Прошло три года после моих ужасных родов. В тот день я потеряла ребёнка и возможность стать матерью. Не знаю, кто был виноват. Врачи наговорили и написали много умных слов: хромосомные аномалии, тяжелые пороки развития, что-то про инфекции и тромбы, генетику... В общем, совокупность причин. Никто не виноват.

Как сказала моя подруга, «судьба, карма». Ничего не сделаешь. У каждого свой крест. Сначала я рыдала день и ночь, пила антидепрессанты, ни с кем не общалась. Потом постепенно вернулась к обычной жизни. Время если не лечит, то притупляет боль.

И вот муж завёл разговор о ребёнке. Я понимала, что это рано или поздно случится. Вадим хотел стать отцом, гордиться своим ребёнком, учить его всему, что сам знал и умел.

– Почему трёхлетнего? – удивилась я. – Если брать, то малыша.
– С младенцем трудно, вдруг мы не справимся. Бессонные ночи, кормление по часам. Нам помочь некому, сама знаешь. 

Моя мама умерла, когда я была на пятом месяце беременности. Она очень ждала внуков и обрадовалась, когда узнала, что станет бабушкой. И вдруг – страшный диагноз: сказали, что операция невозможна. Дали три месяца жизни, мама ушла через две недели. Отец и вовсе утонул, когда мне было два года.

Мать Вадима жила в другой стране с сыновьями и дочерьми от нового брака и участия в нашей жизни не принимала. 

Я согласилась с доводами Вадима, и мы, выполнив все условия, предусмотренные для процедуры усыновления, стали искать своего ребёнка.  
У некоторых на это уходят годы, наш сыночек нашёлся очень быстро. Однажды Вадим пришёл домой весёлый и сказал, что присмотрел нам сына. Ребёнок находился в учреждении соседнего города. 

– Представляешь, его Митькой зовут! – восхищался муж. – Как я всегда и хотел. Я как увидел его  и узнал, что он Митька, сразу понял: наш!
– Ну, Митька так Митька, – согласилась я. 

– Завтра поедем знакомиться, – суетился Вадим. – Я этот город как пять пальцев знаю. Помнишь, меня туда всё время в командировки гоняли? 

Мальчишка был хорошеньким, светленьким, губастеньким, большеглазым. Я сразу приняла его, как будто ко мне вернулся мой повзрослевший малыш. Просто нас разлучили злые люди, а теперь мы нашлись.

Митька был домашним ребёнком. Сказали, что его воспитывала мать-одиночка, но силёнок у неё не хватило, отказалась от ребёнка. Как можно бросить  человека, с которым прожила три года и который твоя плоть и кровь, мне было неведомо. 

Нам разрешили побыть с ним 20 минут. Он был весёлым и общительным малышом. Рассматривал картинки в книжках, которые мы принесли. 

Нам подсказали, что он очень любит книги, предпочтёт их сладостям и игрушкам. Такой вот необычный малыш.

– Учёным будет, – решил Вадим. – Надо его развивать по особым программам. 

Развивать Митьку пришлось мне. Вадим много работал, а мне вменилось в обязанность водить мальчика по кружкам и учить читать. Заниматься с Митей было нетрудно, он с удовольствием учил буквы, складывал их в слоги и к четырём годам начал читать. Труднее было приучить его к порядку. 

Видно было, что его мама этим не заморачивалась. Он скакал по кровати в уличной обуви, открывал шкафчики, разбрасывал муку и крупы по всей квартире, ел сахар горстями. Он никого не слушал и делал всё по-своему. Если я начинала его стыдить, он закатывал многочасовую истерику.

Однажды я так устала с ним за день, что даже не сразу услышала ночью, что он опять добрался до содержимого шкафа. Проснувшись, я услышала звуки, которые меня насторожили: шур-шур, звяк-звяк, бряк-бряк. Это  Митя лазил на кухне по баночкам и пакетам и пробовал содержимое на вкус. Лизал соль, пил сироп шиповника, маникюрными щипчиками разламывал вермишель и кидал на пол.

В этот раз я впервые ударила его. Стащила со стола, на котором он сидел, и дала ему хорошую затрещину. Ребёнок зарыдал, я тоже, на шум прибежал муж. Накричал на меня, схватил плачущего ребёнка и  уволок в комнату.
Утром меня ждал тяжёлый разговор  о том, что я не гожусь на роль матери и не случайно потеряла ребёнка.

– Бодливой корове бог рога не даёт, – глубокомысленно заявил муж.
– Это же поговорка совсем о другом, – я не хотела с ним спорить, но его глупость и жестокость по отношению ко мне разозлили меня. – Ты что, не видишь, как я устала? Как я бьюсь с этим ребёнком? А скоро мне надо будет вернуться на работу. Я считалась очень неплохим специалистом, и меня с удовольствием возьмут обратно.

Мы с Вадимом поругались, потом помирились и решили, что работать я пока не буду. С одной стороны, я понимала, что лучше мне пока посидеть с Митей дома, у него наверняка будут проблемы в детском саду. Но с другой стороны, на преж­ней работе я была на хорошем счету, за спиной у меня два выс­ших образования. И всё это надо будет бросить и забыть на неопределённое время.

– Ты же хотела открыть свой бизнес, – уговаривал меня муж. – Вот тебе и представилась такая возможность. Будешь сидеть с ребенком, шить изделия по своим проектам. 

Рукоделие было моей страстью. Я понимала, что если  не вернусь на работу, потеряю перспективы стать классным специалистом. Но идея открыть своё дело тоже стоящая. Да и выхода у меня нет. Митя был проблемным ребёнком, упустим сейчас – потом наплачемся.

Наша кухня превратилась в филиал швейцарского банка. Каждый шкаф приходилось запирать на замок. Но Митя придумал себе новое развлечение. Он резал на мелкие кусочки материал, который я собиралась использовать в своём рукодельном творчестве. Резал филигранно, разбирал на атомы, которые потом валялись по всей квартире. Пол, кровать, еда оказывались усыпанными этим цветастым серпантином из ткани. 

Я пыталась направить его энергию и интерес в мирное русло, учила делать аппликации из ткани. Но его не вдохновляло вырезание по чужим лекалам. 
Материалы, лоскуты, салфетки из ткани, покрывала, полотенца – всё, что могло быть изрезано, отправилось  под замок.

Пришёл черёд ниток для вязания. Оставив Митю ненадолго в комнате одного,  я обнаружила, что помещение превратилось в гнездо  гигантского паука. Ребёнок обмотал нитками всю мебель и все свободные проходы, практически не оставив свободного пространства. Я уже поняла, что стыдить его бесполезно: он обижался, плакал, но очень скоро забывал о нашем разговоре и снова начинал  развлекаться.

Игрушки его не интересовали. Единственное, что отвлекало его от шкодничества, – это книги. Пока я читала ему, в доме сохранялся порядок. 
Позже я стала покупать ему литературу в немыслимых количествах. Он читал, читал и требовал новых книг. Муж ругался, что он испортит зрение, и отбирал чтиво. Митька орал, потом шёл на кухню, доставал какао, кофе, сахар, соль, сладкие сиропы. Замки на шкафчиках уже не были для него проблемой.

Рассыпал всё сыпучее, разливал всё льющееся, ел сладкое в немыслимых количествах, добывая его отовсюду. Сколько раз я прятала от него что-то в духовку, задвигая в самый конец, и, забывая потом о нычке, разжигала плиту...

Вадим  утешал меня тем, что скоро Митьке в школу, и я полдня смогу посвятить себе. Но школа принесла только новые проблемы.
На уроках Митьке было скучно, он раскрывал книгу, тайком положенную им в рюкзак, и углублялся в чтение. На замечания учительницы или не реагировал, или начинал рыдать.

В классе над ним смеялись, и тогда он придумал прятаться в потаённых уголках школы и предаваться чтению. Учительница нервничала, звонила мне, жаловалась, требовала принять меры. 

А что я могла сделать? Митька не понимал, почему он должен сидеть на скучных уроках. Ни о каком моём бизнесе речь уже не шла. Все силы и время уходили на Митьку. В этой суматохе и нервотрёпке я не заметила, как муж отдалился от меня. Его командировки стали частыми и долгими. А однажды он сказал, что уходит от меня.

Он ждал от семейной жизни уюта, гармонии, спокой­ствия. Мечтал о тихой гавани, где можно будет забыть тревоги дня и погрузиться в сладкую истому семейных ценностей. А вместо этого – крики, слёзы, грязь, нитки в супе и песок в кровати. А я в чём виновата, если у нашего ребёнка ген свинства? Наверное, есть в мозгу область, отвечающая за чистоплотность, и она у него нарушена.

Митька приходил с прогулки с полными кроссовками песка, потому что гонял по песочнице, изображал бульдозер, меня не слушал, дразнился и хохотал.

Пока я свою обувь снимала, он в этих кроссовках мог залечь в кровать мультики смотреть. Я накричу – он расплачется, пройдёт полчаса – он уже ничего не помнит. Просто дурачок какой-то. И его жалко, и себя.
Я покричала, поругалась с мужем для порядка, но если честно, в глубине души была даже рада такому раскладу. Я слишком устала угождать Вадиму и следить за Митькой. Боливар не вынесет двоих.

От подруги я узнала, что Вадим живёт с женщиной, у которой девочка – ровесница Митьке. 

– Вы когда Митьку взяли, я решила, что он от Вадима. Слишком быстро он нашёлся, да ещё в том городе, куда он в командировки ездил, – поделилась со мной подруга. – Просто не хотела тебя расстраивать, поэтому свои догадки оставила при себе. Думала, он к Митькиной маме ушёл. Но у этой бабы дочка тоже второклассница.

– Это было бы уж слишком по-сериальному, – усмехнулась я. – Хотя я от Вадима уже чего угодно ожидаю. 

Вадим повёл себя по-джентль­менски, нас с Митькой не забывал. Деньги для Митьки приносил и подарки ему дарил. Один раз даже взял Митьку на дачу к своей пассии. Давно я одна не была. Так непривычно, даже голова кружилась от удовольствия.

Ребёнок приехал из гостей напрочь больной: сопли, горло, губы распухли от аллергии. А ведь я давала список запрещённых продуктов. Сказала ему, что больше к отцу не поедет, – он в слёзы. Девчонка ему понравилась. Стал он с ней созваниваться, слышу, она ему всякие глупости говорит, а потом ещё ехидно спрашивает: «А где твоя мать-грязнуля?» 

Ну вот как ему разрешать с ней общаться? Девчонка противная, тупая, во втором классе читать толком не умеет. Только сидит в  интернете и ищет что-нибудь смешное.

Митя у меня на вокал ходит, на рисование, на мастер-классы всякие, на лекции для детей в библиотеку. В библиотеке его вообще все уже знают и книг нам выдают полные сумки. Знают, что он их глотает просто.
Стала я его ещё больше развивать и в выходные старалась куда-нибудь сводить: в парк, в театр, на выставку. Чтобы папаша не увёз к своей сожительнице и её противной девчонке.

Ещё пришлось работу искать. Только уходить на целый день я не могла. У Митьки в школе не было продлёнки, учителей не хватало. А оставить его дома одного можно, если сразу вызвать пожарных, полицию и скорую, чтобы за ним приглядывали, потому что всё равно дело закончится обращением к ним.

Нашла работу возле дома уборщицей. С шести до восьми утра убраться – и свободна.
– Стоило ли учиться, деньги платить, чтобы потом летать на венике по утрам? – вопрошала меня подруга. 

Что тут скажешь? Я и сама переживала: время шло, квалификация терялась, навыки и знания забывались, а Митька не взрослел. Уйдёт гулять – и забудет, что надо возвратиться через час. Да ещё уйдет в соседние дворы. Я бегаю, его ищу. Телефоны терял или дарил, умные часы тоже не спасали. То сломает, то не услышит, а то и просто не захочет отвечать.

У роки учить не хотел ни в какую. Весь день читал, бегал, телевизор смотрел, ждал, пока я полы за ним перемою, постель перестелю, обед приготовлю, одежду его постираю. 

Потом до часу ночи выл, что не хочет уроки учить. В результате утром делали кое-как, а иногда шёл в школу с невыученными. Двойки ему ставила учительница, стыдила – ему всё равно. Не понимал, что это плохо, – дурачок, что с него взять?

Ходила с ним по психологам. Он там рот откроет – речь правильная так и польётся.

«Ой, какой ты хороший, какой красивый», – специалист на меня смотрит волком. Ребёнок гений, а мать – чудачка, ходит, людей от работы отвлекает. 
И не могу доказать, что с ребёнком что-то не в порядке. Они же не видят, что он творит. Летают подушки, вещи, игрушки, чистая одежка с вешалок, посуда со стола. Армагеддон,  а не ребёнок!

А у Митьки новое увлечение появилось – всё клеить. Нашёл клей и начал все в доме прилеплять одно к другому, интересно ему. А я потом квартиру до утра отмывала. 
Подруга предложила взять его на выходные, чтобы я отдохнула. Я отдала с удовольствием, конечно. Подруга потом отчитала:
 – Невоспитанный, ремня ему надо хорошего.

Гуляли как-то с Митькой в парке и встретили мою первую любовь – Сашу, Сашулю. Он меня тоже узнал, обрадовался. Почему мы с ним тогда разошлись – понять не могу. С ашка всяческие розыгрыши обожал и небылицы. У нас преподаватель был, у которого зачёт только раза с десятого можно было получить, и то не факт. Девчонки в истерике бились, пацаны зубами скрипели. И Сашка план разработал и на полном серьёзе выдал.

Предложил выкопать яму и столкнуть туда кого-то из наших  однокурсников. А потом на него должен был упасть вредный препод, который яму не заметит и сломает ногу студенту. Тогда препода осудят за членовредительство.

Предлагали Сашке более щадящий вариант, чтобы без студента: пусть, мол, профессор сам себе ногу сломает. Но Сашка не согласился: куража мало, неинтересно. Так план и не осуществили и таскались на зачёты.

Сашка не изменился. Узнал, что я в разводе, начал замуж звать, спрашивать у Митьки, согласен ли он стать его сыном, и прочую чепуху понёс. Накатал нас с Митькой на аттракционах, закормил сладкой ватой и мороженым, подарил Митьке огромный шар и отвёз домой.

– Вот бы мне такого папу, – сказал Митька мечтательно. – Он весёлый, да, мам? Как Пеппи Длинныйчулок, только мальчик.

Это он верно Сашкину суть разглядел. Я думала, Сашка больше не вспомнит про нас, а он позвонил и позвал к себе в гости. Я полдня провела у зеркала, хотела впечатление произвести. Потом ещё два часа плакала, потому что былую привлекательность уже не вернуть. 

Митька подошёл, прижался ко мне:
– Мам, ты красивая, хоть и немножко старенькая. 
В общем, настроение было испорчено. А тут ещё оказалось, что у Сашки в доме и во дворе живёт свора собак. Он их подбирает, лечит, пристраивает, но большинство так и остается у него.
– Больших никто не берёт, – объяснил Сашка. – Немодные они.

Я собак не то что не люблю, опасаюсь. Поэтому чувствовала себя некомфортно. А Митька был в восторге: гладил собак, кормил, выучил все их клички, бегал с ними наперегонки. Я вся извелась, глядя на это. 

Придя домой, Митька свалился в кровать и уснул без чувств. Не было ночных походов на кухню в поисках сладкого, прыганья по кровати, забав с клеем и прочих глупостей.

Всю неделю Митька вёл себя прилично, даже уроки делал без скандала в обмен на обещание в субботу поехать к дяди Сашиным собачкам.

В субботу я поняла, что не хочу везти Митьку к собакам. Подцепит какую-нибудь инфекцию  от них – замучаешься лечить. Митька устроил скандал, рыдал, что я его обманула, и его ждёт Трезор, он ему обещал приехать, и ещё какие-то собачьи клички называл.

Я говорю: 
– Они про тебя и не помнят, а ты тут рыдаешь, матери нервы треплешь. 
Поругались с ним, и Сашке я сказала, что больше не приедем, прошлого не вернуть. И пошло-поехало по накатанной. Митя всё бросает – я убираю.

Отвёртку нашёл, начал мебель разбирать. Отобрала, отшлёпала. Говорю:  
– Надоело за тобой всё убирать, подай, принеси… Я что, девочка на побегушках?

Язык показывает, кривляется:
 – Нет, ты мама на побегушках!
Ночью приснился Сашка – в тёплой куртке, высоких сапогах, обросший, неухоженный. Проснулась со слезами на глазах.

Сашка снова звонил, приглашал погулять вместе с Митькой. Но я уже решила, что эти прогулки ни к чему хорошему не приведут. Не хочу связывать свою жизнь с сумасшедшим собачником.
Есть у меня Митька, а больше ничего нет. Ни работы нормальной, ни любви, ни здоровья, ни денег, ни уважения в обществе.

Совсем поникла, а Митька вовсю распоясался. В школу за ним прихожу – он прячется неизвестно где. Через час поисков появляется со смехом и бежит от меня на улицу, дразнится, кривляется. 

К огда муж позвонил и неожиданно заявил, что они хотят Митьку забрать, я такое испытала облегчение. Была уверена, что и Митька с удовольствием туда уйдёт. Их дев­чонка для него прямо кумир.

Сказала ему, что теперь он будет жить у папы и тёти Марины. Он воспринял новость спокойно, попросил только, чтобы свой планшет ему отдала. Собрал вещи и отправился на новое место жительства.

Тихо стало в квартире, спокойно, чисто. Я всё расставила по своему вкусу, больше никто ничего не возьмёт моего. Села шить то, что давно собиралась, нашла свои хотелки в папке на компьютере.

И вдруг такая тоска меня взяла, плачу, рыдаю:
– Где же ты, мой сынок…

А тут и Митька звонит, тоже плачет, просит его забрать. Тётя Марина всё время ругается, папа злится, девчонка их все его игрушки забрала и мой планшет. В общем, позвонила я Сашке, поехали мы и забрали Митьку. Сашка говорит:
– Давайте попробуем жить вместе, вдруг что получится. 
Переехали в Сашкин дом. Митька сиял от восторга. Стал он Саше помогать с собаками, и я заметила, как он стал ответственнее и осознаннее, на глупости уже времени не осталось.

Саша постановил: 
– Пока уроки не выучишь, к собакам не пойдёшь.

Митька пыхтит, старается, учится, а потом бегом к своим Трезорам. Сашка смеётся: 
– А ты думаешь, собаку просто так придумали? Это для обучения людей и исправления.

freepik.com