В поселке Скуратово Тульской области стоит обычный дом. Его своими руками возвел Иван Елисеев — человек, который прошел всю Великую Отечественную войну.
Иван Иванович родился в Тепло-Огаревском районе, в деревне Александровка. Помимо него в семье было четверо детей — два мальчика и две девочки.
Когда началась война, Ивану Елисееву было 18 лет. В 1942 году его забрали на фронт.
– Я попал под Белев, там мы копали противотанковый ров, — вспоминает Иван Иванович. — Потом поступил приказ — грузиться в железнодорожные вагоны. Дорога пролегала как раз мимо моей родной деревни. Сердце трепетало. Сидя в вагоне, я молился, чтобы увидеть кого-то из своих. И вдруг вижу, как по полю бежит моя старшая сестренка. В душе всё перевернулось: ну же, родная, еще немножко, совсем чуть-чуть до станции! Но поезд тронулся, мы поехали, я потух. С горя забылся сном. Кто же знал, что сестра не развернулась домой, а побежала вслед за составом. Через 15 километров мы снова встали. Спросонья слышу голос сослуживца: «Ну, девушка, ваш брат и соня!» Открываю глаза — сестренка. И тут началось — объятья, разговоры, новости. Утром я посадил ее в военную машину, и она уехала домой. Память о ее поступке осталась со мной на всю жизнь.
Затем мы повернули к Орлу, добрались до последней прифронтовой станции и пошли до переднего края. В овраге командир Сафронов провел с нами, молодыми, беседу.
«Чтобы остаться в живых, надо действовать так: бежишь — пулей лети, камнем падай, отползай в сторону, чтобы противник не засек, где ты лежишь», — говорил он.
Мы тогда смеялись: забавно было слышать такое от тучного человека. Глупые были… Мужик он хороший!
Почему-то меня сразу назначили связным. Эта должность закрепилась за мной на весь военный период. И вот однажды ночью вызывает меня командир и говорит: «Ступай в третий взвод, передай приказ». Его помощник вклинивается в разговор: «Ваня, только ты один не ходи, там очень опасно». Если бы я тогда его не послушал, мне бы точно кранты. Пришел в землянку, позвал с собой мужчину из Плавска. А он мне: «Брат, спешим?» «Да вроде не так срочно», — отвечаю. «Ну, покурим тогда». Кто бы мог подумать, что мне спасет жизнь сигарета. Те пять минут, которые ушли на перекур, будто бы выделил сам Бог. Мы не дошли до назначенного места несколько метров — как раз минут пять ходьбы, не больше. И тут — засада! Немцы стали атаковать. Мы последовали совету нашего командира Сафронова, я упал в одну воронку, мой сослуживец — в другую. Выждали время. Поднимаемся, а вокруг тишина, страшная тишина… Прямо перед нами навзничь лежит наш боец, рядом с ним — двое немецких солдат. Видимо, он под ноги бросил гранату и забрал с собой жизни врагов. Так всегда и было: граната в кармане, рука наготове. Без этого на войне никак.
Помню еще один случай, когда мне помогла удача. Как-то ночью меня послали проверить, не заснул ли кто в дозоре боевого хранения. Вдруг поднялся сильный ветер, начался ливень. Я укрылся плащ-палаткой. Дежурный караула расслабился и подпустил меня слишком близко. Его первый вопрос «Кто идет?» я не расслышал из-за дождя. Окликать меня второй раз дежурный побоялся, приготовился стрелять на поражение. Выстрелил в упор… Спасла меня винтовка: пуля попала точно в мой ствол. Он сломался пополам. Что это было — Божья воля или просто удача — я не знаю, но тот случай я запомнил на всю жизнь.
На нашем фронте активных действий не было. В это время шли бои за Сталинград, за Кавказ. В конце 1942 года нас расселили по ближайшим деревням. Из нас, молодых, сформировали отдельный лыжный батальон. Меня вновь сделали связным. Мы освобождали Курскую область, в частности — железнодорожную станцию Поныри, которая позже стала знаменитой. Немцы, прорвав передний край обороны, эту станцию взять не смогли. Помню несколько батарей «катюш», череду залпов, лица товарищей… Через три дня мы отбросили врага на начальные позиции.
Наступила весна 1943 года. Наш лыжный батальон расформировали, а меня отправили в 467-й полк, снова связным. Один из офицеров предложил мне пойти на курсы радиста. Я с радостью согласился, хоть и учиться приходилось в ускоренном темпе. Ведь чтобы подготовить радиста хотя бы третьего класса, нужно не меньше полугода. Мне же отвели всего три месяца. Первое, что я усвоил, — торопиться в этом деле нельзя. Ритм надо развивать постепенно, а темп придет потом, с опытом. Один наш солдат так хотел быть впереди всех, что и днем и ночью хватал зуммер с ключом и выстукивал, выстукивал… Достучался, руку сорвал, и с курсов его отчислили.
5 июля 1943 года мы находились в деревушке недалеко от Понырей. Затем — Курская битва. Это не сражение, это было 50 дней ада!
Но дать фашистам победить — значило отдать им детство, любовь, семейное счастье, спокойную старость. Мы не могли этого допустить. И вот враг был повержен. Через месяц мы освободили Орел и Белгород, 25 августа — Харьков. Красная Армия перешла в наступление, теперь мы контролировали эту войну.
В конце 1943 года я попал в Штаб дивизии радистом. С этой командой я прошел Свердловскую, Черниговскую и Гомельскую области. Вблизи белорусского города Мозырь я попал под обстрел и получил множественное осколочное ранение правой руки. Врачи, делая операцию, пропустили один осколок. Через месяц после выписки из госпиталя мою руку разнесло как бревно, три дня я не мог сомкнуть глаз от боли. Меня погрузили в санитарный поезд и привезли в Улан-Удэ. Хирург, вынув надоедливый осколок, спросил: «Ну что, на память возьмешь?» «Да ну, что ж его таскать, брось», — отмахнулся я. Рана заживала долго, выписали меня только в июне 1944 года. В то время уже была снята блокада Ленинграда, освобождена Прибалтика. Войск на западе хватало, поэтому в августе мы пошли на Японию. В 1945 году я воевал в Монголии. Там я и встретил 9 мая — день долгожданной Победы! Как же там было хорошо, сытно. Но в гостях хорошо, а дома лучше — дома семья.
Вернувшись домой, я помог отцу достроить дом, работал трактористом. И в 1947 году я встретил свою судьбу.
Мы с братом пошли на праздник в Дом культуры. Открывается дверь и заходит она — прекрасная девушка в телогрейке. Во мне что-то перевернулось. Подбегаю к ней, весь красный, как помидор, язык еле ворочается, спрашиваю: «Как звать тебя, красавица?» «Аня я», — отвечает она мне нежным голосом. «А я Ваня», — я улыбнулся, как чеширский кот. Через год мы поженились. Я предложил Ане стать моей женой в воскресенье. Она переживала, что в выходной день нас никто не распишет. Но на такие случаи у меня всегда была бутылка: ее я вручил председателю сельсовета, когда просил его зарегистрировать наш брак. Ох, и времена тогда были! Люди простые, добрые, отзывчивые.
Работал я слесарем, потом — завхозом в военкомате. А 1955 году я построил дом для нашей семьи в поселке Скуратово, позже у нас с Анечкой родились трое детей. Сейчас моей супруги уже нет в живых. Но я вижу ее в чертах наших троих детей и четверых внуков. Встреча с ней — лучшее, что могло произойти со мной. И поэтому я смело могу сказать: всю жизнь мне сопутствовала удача, она помогла мне выжить, найти нужных людей и стать самым счастливым человеком на свете!
