Гонзо — это стиль журналистики, равно противоположный классическому. На смену точности, объективности и авторскому «мы» приходят личный опыт и эмоции репортера, который нередко становится главным повествователем. Для гонзо-журналистики характерны табуированные темы, самосатира, юмор, художественное цитирование, сарказм и много чего еще.
Первый материал о работе полиции. Корреспондент провел в патруле ППС 15 часов и узнал, как на самом деле работают сотрудники МВД.
Знакомство
В 8.15 стою перед зданием отдельного батальона ППС и ГАИ. Здание № 62 притаилось в самом конце косогорской улицы Максима Горького. Когда-то тут был профилакторий — если представить на балконах гостей, умиротворенно попивающих чай, пасторальное расположение не кажется странным. Но вот шеренга сотрудников МВД, вытянувшаяся в два ряда под ясным небом, выглядит слегка комично. Утреннее построение — первые и последние спокойные минуты людей в форме. Скоро я пойму это сама.
— Есть ручка? — молодой полицейский обернулся, держа в руках блокнот с зеленым корешком. Это служебная книжка: в нее сотрудники записывают информацию с инструктажа, ориентировки, фиксируют точное время прибытия на место и прочее.
— Держи… те, — на «вы» из формальной вежливости, хотя «выкать» здесь не принято. Это подтвердит и мой спутник: по его словам, непосредственный и дружный коллектив стал глотком свежего воздуха после жесткой армейской муштры.
Сразу после построения меня определили во вторую роту. Мои коллеги на сегодня: полицейский водитель Сергей и инспектор мобильного взвода Роман.
Сергею 25 лет, он чуть старше меня. Открытый и добродушный. Почти год Сергей работает в полиции, а до этого успел побывать на СВО и получить ранение. На левой щеке у него бледный, но заметный шрам.
Полицейским Роман мечтал стать с самого детства. Сейчас ему 31 год. Он невысокого роста, сдержанный и собранный. На заставке телефона — фото с семьей. На ребре левой ладони татуировка «ВМФ». На вопрос о татуировках у «пэпээсников» Роман ответил так:
— Она маленькая, ее не видно. Вот если бы у меня была шея забита или «рукав» там, тогда да… Я ж комиссию с этим проходил. Психолог меня осмотрел. Если бы тату что-то не то значило, я бы здесь не работал.
Садимся в машину. Внутри и снаружи Largus обвешан гаджетами: проблесковые маячки (они же «мигалка» или «люстра»), пульт управления пневмосигналами, камера и мониторчик, рация. В багажнике лежат сумки с касками, бронежилетами (на случай массовых беспорядков или вооруженного нападения). Пара аптечек — одна автомобильная, а другая, с особым наполнением, — полицейская. Ага, помимо прямых обязанностей («служить народу, служить закону» или, по-современному, «служить России, служить закону») полицейский обязан оказывать первую помощь.
С собой у полицейского тоже куча всего. На поясе закреплены газовый баллончик, «браслеты оперативные специальные», резиновая дубинка. Главное правило при применении физической силы, спецсредств и огнестрельного оружия — минимизировать ущерб. А еще после каждого использования спецсредств полицейский обязан написать рапорт о применении — поминутный отчет на три листа А4.
Самое интересное — пистолет Макарова в кобуре и на страховочном ремешке. В комплекте идет дополнительный магазин. Если полицейский воспользуется пистолетом, простыми рапортами он не отделается: придется заполнять еще кипу бумаг и отчитываться перед начальством.
— Сейчас мы поедем в наш отдел, — объяснил Роман. — Мы патрулируем Привокзальный район. А потом заедем за кофе.
— Да, — подтвердил Сергей, — если надо узнать, где вкусная и недорогая столовая — это к нам. Хотя может быть и такое, что за сутки удается поесть всего раз: как сел в машину утром, так и не вылезаешь до конца смены.
А смена у ППС длится 24 часа! Время на обед, конечно, предусмотрено, но неприкосновенность этих часов не гарантируется. Вызов — едешь. Зато дежурят полицейские на «сутках» раз через три дня. Первый выходной — «отсыпной» (от «спать», а не «сыпать»). В остальные два тоже могут вызвать в отдел.
К 9.00 мы в отделении на Рогова, 35. За тяжелой железной дверью с магнитным замком – дежурная часть с панорамным окошком и решеткой. Из-за зловещей двери камеры в конце коридора на меня зыркнула пара глаз. Направо — еще камеры. Коридор настолько узкий, что, кажется, заключенные вот-вот протянут руки и схватят тебя. У каждой решетчатой двери стоит пара ботинок. Их и другие вещи отбирают у задержанных, чтобы к «небу в клеточку» не прибавились «вены в полосочку».
Тут же комната «для выяснения обстоятельств факта задержания». Небольшое помещение с решетками на окнах и тусклым освещением, пожелтевшими обоями и резким запахом мочи. Из мебели — парта, пара стульев, кушетка и отдельно от нее — матрас в углу. Справа от двери стоит огромный ладонный дактилоскопический сканер, с помощью которого распознают и регистрируют уникальный рисунок на подушечках пальцев.
Больше всего меня удивило то, что комната отдыха для сотрудников находится здесь же, прямо в центре изолятора временного содержания. «А где ей еще быть», — усмехнулся Роман. Вот так греешь себе обед в микроволновке, пьешь чай, а за стенкой недобропорядочные граждане кричат и стучат по двери. Но полицейским привычно.
Техника бесконтактных побоев
В 11:00 стандартное патрулирование улиц Привокзального района прервал звонок: мать бьет дочь. Сергей, Роман и я вернулись в отдел, чтобы забрать участкового и поехать на адрес.
— Евгений, наш участковый на сегодня, — представил коллегу Роман. — Обычно по выходным дежурят два участковых. Повышенная бдительность.
— Здарова, бандиты! — в машину сел высокий мужчина в форме. Евгения отличает особенная прямолинейность и язвительное профессиональное чувство юмора.
Покружив по улицам в поисках нужной точки, наша группа остановилась у дома потерпевших. Нас встретила пожилая женщина и ее внучка. Впечатление они производили ровно противоположное. Старуха бойко, в красках и деталях описывала произошедшее, в то время как девочка только кивала и поддакивала, заикаясь.
Старуха: Я с ней пошла покупать эту… Ну… К школе все. Ей.
Евгений: Это внучка ваша?
Старуха: Внучка! А дочь моя нас догнала, начала это… Бить меня. А меня что бить? Я упаду и что-нибудь сломаю.
Евгений: Вас тоже била?
Старуха: Ну да! Ну как била, так вот… (она оттолкнула невидимого соперника руками) Толкает! С силой! Злая…
Евгений девочке: А тебя тоже била?
Старуха: Ее она… отобрала, увела. Потом…
Евгений: Ну так вы заявление сделали: мать бьет дочь.
Старуха, помолчав: Меня бьет.
Девочка: Нет, она ее [бабушку] бьет.
Старуха: И ее, и меня бьет! Я сейчас хотела поехать в опеку…
Евгений: У вас телесные повреждения есть?
Старуха: Нет, телесных нет! Ее [мать девочки] надо лечить! Может быть, опека заставит?
Евгений: Хорошо, я понимаю. Зачем в полицию вы позвонили?
Старуха, срываясь на крик: Да потому что она нас бьет! Остановила там, бежала, догнала и бьет!
Евгений: Ударила? Телесные повреждения есть?
Старуха: Ну нет ничего! А что, мне много надо?
Роман: Она выпивает?
Старуха: Она!.. (многозначительно поводила пальцем по беззубой десне) Вот это делает!
Роман, посмеиваясь: Я не понимаю, что…
Старуха: Ну, не понимает! В милиции работает, а не понимает! Я — и то уже поняла, что к чему! Ну, у нее какой-то белый порошок… Отец видел.
Евгений, показывая на девочку: Ее?
Старуха: У нее нет отца! Ни отца, ни матери!
Девочка, обиженно: Нет, отец у меня есть!
Старуха, вскрикнув: Да ладно! Какой отец! Хватит!
Спустя еще 10 минут разбирательств, было решено отвезти семейство в отделение.
Девочка: Не надо! Я боюсь!
Впрочем, выбора у нее не было. Мои спутники успокоили подростка и уверили, что в отделении с ней просто побеседует инспектор ПДН.
Уже в машине потерпевшая младшая шепнула:
— Бабушка, я не знаю, правда это или нет, но мама сказала, что папа скоро вернется. Вот через пару дней! Она так и сказала, честно…
Молодой, пьяный, с пистолетом
В 11.50 мы подъехали к «Пятерочке» — купить воды и энергетики (самый ходовой продукт для бессонной ночи). К этому моменту я и пара сотрудников уже привыкли друг к другу: их язык поубавил казенной канцелярии и разговор шел сам собой. Из шаблонных «Дядей Степ» они потихоньку оттаяли в обычных людей.
Не успели мы сесть в машину, как раздался звонок. Роман, не дослушав сообщение, выскочил из машины:
— Давай «броники» наденем.
Сергей последовал за коллегой.
Дальнейшие события разворачиваются с молниеносно.
— Вправо прижимаемся! Проезжаем, проезжаем! Давай быстрее! — крикнул Сергей в громкоговоритель.
Lada «квакнула», и расступились машины, и рассеялась пробка. И поскакала Lada, завывая, по убитому асфальту к Московскому путепроводу.
— Вон они, машут, — Сергей кивнул в сторону мужчин, которые стояли на мосту: два «шкафа» в красном и белом поло и один — щуплый рыжий парень. Его поникшая фигура напомнила школьника с картины «Опять двойка». На земле перед ним лежит пистолет.
Через мгновение парень уже сидел на заднем сидении патрульного автомобиля.
Из соображений безопасности вместе с задержанным меня никто сажать не стал. Я перебралась на переднее сиденье к Сергею, а Роман остался на заднем с дебоширом — присматривать, чтобы не учудил чего.
По дороге инспектор ППС отчитывает парня, как котенка, который нагадил мимо лотка. Тот мямлил в ответ, что «пил все подряд», что «пульки» лежат в заднем кармане и что он не знает, как пистолет оказался у него. Myslo публиковал новость об этом задержании.
В участке Романа и Сергея ждала волокита с бумагами: протокол досмотра, протокол задержания, документ об изъятии оружия и патронов, рапорт о применении спецсредств… Самое время уточнить: утомительной бумажной работы у сотрудников МВД предостаточно. Я и представить себе не могла, что ее настолько много.
— Самый молодой паспорт, который я держал, — Сергей отметил дату рождения задержанного. — Не служил. Не понимаю этого: мне вот армия много дала.
— Сопротивления он не оказывал, но уже доставил неудобства. Сейчас еще время такое… — Роман кинул взгляд на пистолет в пакете. — Пневмат. Вы вот издалека отличите его от травматического? Тем более переделать можно: этот пистолет тяжелый такой, не китайская игрушка.
— Повезло тебе, — усмехнулся Сергей, обращаясь ко мне. — Такое редко случается. Никогда не угадаешь заранее: каждый день что-то новое.
В кабинет «для выяснения обстоятельств», где мои «коллеги» заполняли бланки, вошел Андрей — еще один участковый. Пистолет он унес. А бумаги остались.
Несправедливость
Следующие 7,5 часов прошли насыщенно. Если бы я описывала все в подробностях, то материала набралось бы на небольшой томик — прямо как «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» Хантера Томпсона.
Мы доставили участкового Евгения и компанию мигрантов в суд. Разогнали приезжих выпивох из двора близ Московского вокзала (опухшая чета уверяла, что они — беженцы и «живут на мусорке две секундочки»). Провели воспитательную беседу с пьяницей, который якобы вернулся «оттуда» и продолжил бороться со злом на тульской земле (буйный мужчина довел до слез покупательницу «Дикси», потому что та, по его мнению, собиралась обворовать магазин). Особенно умилило то, как внезапно он менял настроение с «Да давай выйдем!» на порывы поцеловать Романа в макушку. Успели даже забрать Евгения из суда.
Суда-туда. Ни минуты на месте.
В 19.30 мы ехали на очередной вызов. На этот раз к нашей группе присоединилась сотрудница ПДН Марина. Девушка в элегантном голубом пиджаке, с длинными волосами и крупной родинкой на правой щеке.
— Что там случилось? — поинтересовался Сергей.
— Палатка с шаурмой, — ответила Марина.
— И?
— Ребенка избили. О, какое солнце красивое красное!
Закат и правда красивый: диск жгучего света таял в сизой дымке. Мне стало обидно оттого, что солнцу нет никакого дела до того, что какого-то несовершеннолетнего «отпинали» за шаурмичной.
У палатки столпился десяток-другой подростков, голодных до зрелищ. Шаурма их мало интересовала: как минимум потому, что палатка была закрыта.
— Все, не на что тут смотреть, — обратился к детям Роман. — Идите гуляйте!
— А мы ждем, когда палатка откроется, — попытался схитрить лопоухий мальчонка в кепке. — Она сейчас должна открыться.
Марина и деловитая женщина с пучком на голове увели троих расстроенных и возмущенных девочек в палатку. На вид им было лет по 15. Через 10 минут брюнетка и блондинка вышли в сопровождении сотрудницы ПДН.
— Я не хочу! Только не говорите маме! — голос у брюнетки жалобно задрожал.
— Садись! И не реви, — скомандовала Марина и красноречиво посмотрела на Сергея.
— Я силком ее не потащу! — стушевался водитель.
Через «не хочу» модницы сели в машину. Марина вернулась в палатку к потерпевшей, Сергей и Роман стали отгонять любопытную мелюзгу, кружащую вокруг машины. А я осталась сидеть с заплаканными девочками в машине. Было как-то неловко оттого, что я оказалась «третьим лишним» в самом эпицентре подростковой драмы.
— За что? Мы же ничего не сделали! — брюнетка не прекращала плакать. — Зато Катя отреклась!
— Ее ж родители убьют, — возразила блондинка.
— А меня типа нет!
— Ну да… Зато Кате ничего не будет!
— Ничего не будет!
— Как всегда!
— Да, как всегда! Мы же ни в чем не виноваты!..
Пауза.
— …вообще-то Катя ее тоже ногами била! Почему она не с нами? Это несправедливо! — все ника не успокаивалась светловолосая.
Конспирация у подружек так себе.
— Алло, да, — блондинке позвонила старшая сестра. — Опять на Рогова надо!
Происходящее больше напоминает комедийный фарс. Масла в огонь подливали представители правопорядка:
— Ну что, поставить их на учет? — Марина изобразила полное равнодушие.
— Конечно! — совершенно серьезно ответили Сергей и Роман. — Зато варежки шить научатся.
«И понимаешь — пора домой»
Остаток дня, по моим ощущениям, прошел спокойно. Настоящей проблемой оказалось утомительное ожидание и сонливость — мне, как человеку не привыкшему, «сутки» дались не так-то просто. А вот у сотрудников — ни в одном глазу!
Запомнились два вызова. Первый — «конфликт с соседями». На него поехали впятером: к нашему трио присоединились участковые Евгений и Андрей. Суть конфликта заключалась в том, что сосед (дом два собственника) приставил к общему забору какой-то хлам. Возмущенная хозяйка обратилась в администрацию, но ее перенаправили (послали, грубо говоря) в полицию. И вот мы, впятером, в девять вечера стоим на участке хозяйки и слушаем интимные подробности быта соседей. Наши лица представили?
Второй вызов — «легендарная кража в из „Магнита“», как мы прозвали ее про себя. Злоумышленница похитила бутылку водки, пакет сока и пару банок «энергии» на сумму 600 рублей. Но произошла осечка, и теперь она едет в участок.
По пути в отдел следственно-оперативная группа любезно подбросила меня до дома. Завтра у меня «отсыпной»: я слишком устала и хочу есть! А вот Сергею, Роману, Евгению и Андрею до конца смены еще восемь часов.
Работать в ППС сложно — это и ежу понятно. А вот бюрократические тонкости и повсеместная человеческая наглость и глупость, с которой некоторые вытворяют, что душе угодно, стали для меня открытием. Мои представления о жизни города оказались весьма поверхностными. За помойкой, у шаурмичной, в продуктовом, через стенку от вашей квартиры всегда что-то происходит. Но не всегда законное. Просто вы об этом не знаете.
