Жаль, что в городе-герое Туле до сих пор не возвеличили названием улицы, памятником, стелой жизненный подвиг девочек, воевавших наравне с мужчинами. С головой, не по возрасту, окунувшихся в войну.

На фото врачи и медицинские сестры
областной станции переливания крови, 1941 г.

Вера Медведева

…Когда немец подошел к Туле, Вере Алексеевне Медведевой только исполнилось девятнадцать. Вот ее воспоминания.

«Как только объявили войну, я добровольно пришла сначала в райвоенкомат, а потом в райком ВЛКСМ. Экстерном окончила курсы сандружинниц и в июле уехала с санпоездом №27. В конце сентября вернулась домой. 

Потом, снова через райком ВЛКСМ, меня направили в Зареченский истребительный батальон. В конце октября батальон прибыл на южную окраину города (механический институт). И в первом же бою у Гостеевки меня тяжело ранило (сквозное пулевое ранение в шею). От госпиталя я отказалась, осталась дома.

Вера Медведева, сандружинница Тульского Рабочего полка. 

В феврале 1942 года, не совсем еще долеченную, меня направили работать в УНКВД по Тульской области. До мая 1943-го я работала и лечилась и, как только почувствовала себя лучше, добровольно пошла в действующую армию, в полк связи на комсомольскую работу.

...Войну закончила в Пруссии. Демобилизовалась и поступила в 1953 году работать на Тульский оружейный завод. 

Документов о пребывании в Тульском Рабочем полку нет, потому что я выбыла в первом же бою. Но в списках полка я все же была. До 1961 г. я никогда и нигде (кроме официальных документов) не указывала, что была в ТРП, считала, что я не успела там ничего особенного сделать и как-то проявить себя. Но в сентябре или октябре 1961 года в «Коммунаре» появилась статья заведующего партархивом Кизяева «Наши девушки», где как раз говорилось о том, как и где меня ранило...».

Их подвиги

Одна из легендарных медсестер Тульского Рабочего полка – бывший электрик шахты «Сталиногорскугля» Клавдия Чурляева. Она вынесла с поля боя, оказала помощь 200 бойцам. За храбрость награждена орденом Красной Звезды. 28 апреля в боях под деревней Павлово погибла смертью храбрых с гранатой в руке – побежала на помощь раненому комиссару батальона Хаваеву и была сражена вражеской пулей. 

Рассказывают, что когда смертельно раненого Хаваева выносили с поля боя, он крикнул товарищам: «Эх, ребята, крепко деритесь, бейте немецкую сволочь всех наповал». А увидев недалеко упавшую медсестру Клаву Чурляеву, сказал: «Вот это я понимаю, она здесь сражалась и погибла как героиня». 

А вот характеристика на участницу обороны Тулы сандружинницу Горбунову Екатерину Георгиевну, подписанная председателем Тульского городского совета ветеранов Пастуховым и председателем Совета ветеранов Тульского Рабочего полка Строковым. 

«Горбунова Екатерина Георгиевна родилась 7 декабря 1918 г. в Тверской губернии. В детстве она с родителями переехала в Тулу. С тех далеких времен ее жизнь связана с Тулой и патронным заводом. Для защиты от фашистских орд, наступавших на город, в конце октября 1941 г. по постановлению горкома обороны был сформирован Тульский Рабочий полк. В числе многих других добровольцев в него сандружинницей вступила и Горбунова. 

За время боевых действий она сдала для раненых воинов 11 литров крови, вынесла с поля боя более 90 раненых бойцов.

В сентябре 1944-го при попытке вынести с поля боя раненого командира сама была ранена осколком мины в голову, отказалась от отправки в госпиталь и лечилась в медсанбате». 

Тяжелая осень 1943-го

А эти воспоминания Лидии Васильевны Лаврухиной предложил нашей газете врач Михаил Алексеевич Кузнецов. 

Лидия Васильевна попала в прифронтовую зону в 1943 г. вместе с госпиталем, в котором проходила практику. 

– Ехали несколько дней, – вспоминала она. – В пути нас бомбили, особенно когда подъезжали к Украине. 

Доехав до Полтавской области, сошли с поезда, дальше ехать было нельзя – бомбежки. Километров десять прошли пешком. 

– Первое ужасное впечатление на украинской земле произвели оставшиеся от немцев в селах и деревнях виселицы. Сколько людей было погублено фашистами! Дома и хозпостройки разрушены, везде трупы убитых людей, сотни раненых. Оставшиеся в живых были тяжелые, ослабленные. Всюду стоял страшный смрад тлена. Здесь впервые пришлось оказывать помощь в безвыходных ситуациях. Кормить и поить больных и раненых было нечем. Не хватало перевязочных материалов. 

На дворе была осень 1943-го, дожди, холод. Не было одежды и обуви. Но мы старались, делали все возможное. Мы собирали раненых по дворам, несли на носилках в госпиталь, кормили, мыли, перевязывали.  

Когда госпиталь переехал в Чехословакию, сюда на излечение поступил тяжелораненый солдат с осколочным ранением обеих ног. Врачи даже настаивали на ампутации ноги, но обошлось. Через полгода раненый поправился. Его признали негодным к строевой и оставили при госпитале. Там они и поженились с медсестрой Лидой. В 1946 году молодые приехали на родину мужа, в Тулу, устроились работать на нынешний «Тулачермет». Александр в доменный цех, а его жена медсестрой в детское отделение заводской медсанчасти, где и трудилась до самого выхода на пенсию. С войны они всегда были вместе. Мужа не стало в 2000 году. Но есть дочь Люба и внук Максим.

Фунтик

Девятиклассница 12-й тульской школы Зоя Владимирова была в сандружине Тульского Рабочего полка. В роте ее звали «маленькой», «катком», «4-фунтовой». «Я действительно была «каток», – с иронией писала она, – на мне были ватные брюки, две телогрейки и белый халат». Но несмотря на маленький рост, Зоя вынесла с поля боя десятки раненых. 

Медсестра Зоя Владимирова.
Однополчане ласково называли ее Фунтик – за малый рост.

Воспоминания Зои часто цитируются. Однако они изложены кем-то другим на основании ее личного рассказа, более откровенного и берущего за душу. Вот небольшой отрывок из них. 

«Куда такая маленькая? Разве ты раненых донесешь? Все же записали и прозвали Фунтиком. Направили к врачу. Врач заставил прыгать, выслушал сердце. Я старалась дышать спокойнее, и все боялась: а вдруг он скажет, что сердце плохое?

Врач спрашивает: вы чем-нибудь болели?
Я отвечаю: никогда. А между тем все болезни перенесла. Врач мне говорит: будете воевать. Я выбежала от врача,
от радости всех девушек перецеловала. 

…Проснулась в одно утро и чувствую, что дома больше не могу быть, места себе не нахожу. Там раненые, бои, я буду не я, если не добьюсь своего. 

Я пошла в штаб, мне говорят, что нужны санитарные дружинницы. Я иду в райвоенкомат, но там отказывают: нет военного билета. Я настаиваю, что еду добровольно. Но у меня нет медобразования, нет 18-ти лет. 

Я подумала: неужели я училась, училась и никому не нужна? Пошла в свой райком комсомола, там меня встречает Исайченко и говорит: «А мы тебя ждали, нам в полк нужна санитарная дружинница. Хочешь на фронт?» – «Как можно скорее». – «Вот направление». 

«Мама, собери вещи, перехожу на казарменное положение», – сказала я дома маме, зная, что ей нельзя сейчас говорить правды. Когда собрали вещи, не могла обмануть маму, она будет ждать, а меня нет. Я знала, что это убьет ее. Но села и говорю: «Я иду на фронт». А сама бежать, думаю, сейчас вернут. Всю дорогу думала, не бежит ли кто сзади, а мама растерялась, но не остановила.

…Когда держали оборону, мы заставляли бойцов умываться, если нет воды, то снегом, сами поддерживали на себе чистоту, так как бойцы должны были равняться по нам. Когда жили в домах, варили картошку, чай кипятили, чтобы погреться бойцам. Побежишь, принесешь чайку, картошки, человек погреется. А вот когда наш полк пошел в наступление на Калугу, был декабрь, мороз жуткий, идешь за повозкой 2-3 суток. Устали. Когда чувствуешь, что замерзаешь, начинаешь придираться к бойцам, толкаться с ними, а сама думаешь: холодно. Мы знали приказ Сталина, что за обмороженного бойца отвечает медсестра. Поэтому предлагали потоптаться, чтобы согреться. 

Подошли к Калуге, морозы продолжались, а мы вели обычную походную жизнь…  Вышли на окраину города, заняли одно помещение, тотчас же легли все спать на полу вповалку. И один боец-старичок Савельич положил меня на ноги бойцов, так как боялся, чтобы я не замерзла. Подруг я не видела, одна со всем полком, ни одной девушки нет».

В мае 1942 г. Зоя Владимирова была зачислена на двухмесячные курсы пропагандистов. Из Куйбышева, нынешней Самары, с курсов политработников, написала маме Анне Сергеевне это письмо.

«Здравствуй, дорогая мамочка! Как здесь хорошо, в Куйбышеве. Весна. Волга. Большой театр. Орлова. Русланова. Федорова, Михайлов. Все искусство нашего Союза. Курсы, книги, интересные люди! Просто хочется крикнуть на весь мир: вот какой наш Союз!

Но мне беспокойно, мамочка! Мне кажется, я своим шестимесячным пребыванием на фронте не вполне еще заслужила право на передышку. Я учусь, чтобы опять идти в бой… и в бой я пойду счастливая! 6 апреля 1942 года.

...В октябре 1942-го она, неугомонная, «фунтик» и «каток», снова в действующей армии. А 17 марта 1943 года гвардии санинструктор Зоя Васильевна Владимирова подорвалась на мине. Похоронили ее в братской могиле в деревне Арнищицы Всходского района Смоленской области.

Кстати

По окопам – в туфлях

Юную сандружинницу Веру Медведеву, которая считала, что не успела совершить ничего героического, запомнил командир роты полка Туркин: «Получивши приказ занять линию обороны, Вера со мной первая пошла в окопы. Они в некоторых местах были полны воды, но Вера, как и я, по пояс в воде, в туфельках, не отставала. И все эти томительные часы бегала по окопам, спрашивая, не нужна ли кому помощь. Веру ранило в шею, но она не ушла с поста до тех пор, пока не закончился бой».

Знаете ли вы, что...

Изначально на памятнике защитникам Тулы на площади Победы должны были стоять 4 фигуры. Осталось три – женщину-защитницу убрали. Но разве мы не должны сказать спасибо матерям, молодым девчонкам, рвавшимся защищать Родину наравне со взрослыми? Они  получали раны от мин и пуль, а их совесть и чувство сострадания не позволяли оставаться в стороне, когда сражалась в буквальном смысле вся страна, еще извинялись и смущались, что не совершили других подвигов.