Его называли энциклопедистом, искусным диалектиком, блестящим оратором, считали эмансипатором православно-русской мысли на Западе, а также человеком с широкими взглядами и прочными убеждениями. При этом практически все советское время он был фактически вычеркнут из списка знаменитых туляков.
«У Вас козлиная борода»
Алексей Степанович Хомяков считал, что единственное на земле счастье — семейное. Семейная жизнь действительно принесла ему большую любовь и высочайшие проявления счастья, но и невероятные трагедии.
Считается, что в жизни богучаровского помещика Хомякова особенное значение имела мать. Он и сам писал: «Счастлив тот, у кого была такая мать и наставница в детстве. Она была благородным и чистым образчиком своего времени; и в силе её характера было что-то, принадлежащее эпохе более крепкой и смелой, чем эпохи последовавшие». По словам Хомякова, мать болела сердцем за Россию более, чем за себя и своих близких.
Алексей Хомяков. автопортрет.
В то же время, по всем воспоминаниям, Марья Алексеевна была женщиной суровой и с непростым характером. А еще глубоко набожная, именно она заложила в сыне веру в христианство и в Россию, какая легла в основу всех его убеждений. Марья Алексеевна была почитательницей Серафима Саровского. Она постоянно носила шапочку, освященную на его могиле, а в воду, которую пила, клала кусок камня, на котором Серафим Саровский проводил ночи в молитве. Дом в Богучарове изобиловал изображениями Серафима и теми разнообразными литографическими портретами, которые во множестве стали распространяться после его кончины. Большим почитателем Серафима Саровского вырос и Алексей Хомяков.
При этом матушка, несомненно, была человеком своего времени. Когда в 1828 году у Хомяковых возник земельный спор с их соседями, вольными хлебопашцами деревни Селюмы, Марья Алексеевна обратилась к тульскому губернатору с просьбой направить в Селюмы отряд солдат.
А вот отец Хомякова Степан Александрович был типичным русским помещиком — член Английского клуба, человек образованный, но полный барских слабостей. Он, безусловно, привил сыну интерес к литературе и просвещению, но был слабохарактерным человеком.
Сейчас бы сказали, раздолбаем, а тогда в ходу было красивое определение «бонвиван».
Степан Александрович был игрок. Однажды, как писали, проиграл в своем Английском клубе сумму, в реальность которой и поверить-то сложно. Но известно, что Марья Алексеевна перевела все фамильное состояние на себя. И вообще, по крайней мере летом, они жили по разным домам. Она — в Богучарове, он — в смоленском имении. Рассказывают, однажды Марья Алексеевна велела запрячь карету и поехала к мужу. Тот вышел на крыльцо ее встречать.
Марья Алексеевна вышла из экипажа, отвесила мужу пощечину и велела кучеру отправляться обратно в Богучарово. Высокие отношения.
В то же время Петр Бартенев, оставивший воспоминания об этом экстравагантном происшествии, вспоминал, что за молебен священнику с причтом она «давала только по четвертаку». Тем не менее, много лет спустя по ее кончине, старик священник благодарно вспоминал про Марью Алексеевну. Рассказал, что когда жена его заболела чахоткой, Марья Алексеевна подарила ей прекрасную корову, чтобы она могла отпоить себя молоком.
Идеальная жена Екатерина Хомякова.
К старости характер не улучшился. Окруженная приживалками и женской прислугой, она вмешивалась во всё, не вставая уже с постели. Сыну, работавшему у себя в кабинете, посылала записки с указаниями. Он отвечал своими замечаниями. Петр Бартенев вспоминал, что эти разговоры оканчивались тем, что девка являлась в кабинет и произносила: «Матушка приказала сказать, что у Вас козлиная борода».
Жена Хомякова.
Марья Алексеевна прожила более восьмидесяти лет и тихо скончалась в Москве в июле 1857 года. Все семейство было уже в деревне, оставался с нею один Алексей Степанович.
Любовь на всю жизнь
— На святой Руси нужен свой дом, своя семья для жизни, а также внутреннее успокоение для того, чтобы внешняя деятельность была спокойна и плодотворна, — считал Алексей Хомяков. Но при этом женился достаточно поздно. В юности, правда, делал предложение одной красавице, однако та отказала. При этом он дал клятву матери, что не вступит до брака в связь ни с одной женщиной, и сохранил себя целомудренным.
Николай Языков - брат Екатерины Хомяковой.
Однажды в доме своего друга, поэта Николая Языкова, познакомился с его сестрой Екатериной. Ей было 18, ему уже 32, но это оказалась встреча, определившая их судьбу. Взаимную любовь они считали настоящим Божьим даром и обвенчались летом 1836 года.
Муж звал ее на английский манер — Kitty — и посвящал стихи, где сравнивал жену с лампадою, которая горит перед Богом.
О Екатерине Михайловне вспоминали, что она была хороша собой, но красотой не поражала и вообще могла показаться женщиной обыкновенной. Однако была «воплощённым идеалом жены». Ее близким другом был Николай Гоголь, который ценил Екатерину Хомякову как одну из самых замечательных женщин своего времени.
Однако их первенцы — сыновья Степан и Федор — умерли в младенчестве в одну ночь от скарлатины. Когда боль утрат стала утихать, Алексей Степанович написал стихотворение «К детям», считающееся одной из вершин его творчества, где призывал детей в гостях у Бога, ведь у Бога все живы, молиться за своих родителей. Только рождение спустя два года дочери Марии утешило скорбь родителей. Потом Екатерина Михайловна родила еще шестерых детей. Самый известный из них — Николай Хомяков, он был председателем 3-й Государственной Думы.
По всей видимости, тот самый портрет из музея «Палата древностей».
Летом 1850 года Алексей Степанович потерял в Богучаровском пруду обручальное кольцо. Из пруда вычерпали всю воду, но кольцо так и не сыскалось. Как человек суеверный, Екатерина Михайловна посчитала потерю дурной приметой. Правда, она переживала за мужа, а несчастье случилось с ней. Спустя полтора года она простудилась, случилось осложнение в виде брюшного тифа. Сгорела в несколько дней. В этот момент Екатерина Михайловна была в очередной раз беременна, десятым ребенком.
Хомякова Е. М. Около 1850 г. (репр. с дагеротипа, 1850-е гг.).
Для Хомякова это была настоящая трагедия. Он во всём винил докторов и долго не мог прийти в себя, чтобы хотя бы заняться домашним хозяйством. В одном из писем рассказывал, что сидел «сиднем в своем уголке» более трех лет. Решил, «что вдовство есть духовное монашество, что надобно жить в чистоте более духовной, то есть не прилепляться сердцем уже ни к какой женщине, а пребывать ей верным до самого гроба».
Есть версия, что брюшным тифом от Хомяковой мог заразиться и Гоголь. Но в любом случае он увидел в этой смерти предзнаменование
для себя.
У него усугубились мистические настроения, которые также привели к болезни. Гоголь сжег свои сочинения и вскоре умер. Хомяков писал, что смерть жены и его горе потрясли Гоголя. Нервное расстройство «приняло характер религиозного помешательства».
Однажды покойная жена явилась Алексею Степановичу во сне и сказала: «Не унывай». После этого он понял, что утешение его будет в труде. За последующие восемь лет Алексей Хомяков написал больше, чем за все предыдущие годы.
В 1860 году началась эпидемия холеры, и Хомяков, не будучи врачом, помогал лечить своих крепостных крестьян. Он заразился, вследствие чего умер 23 сентября (5 октября) 1860 года в селе Спешнево-Ивановском Рязанской губернии, сейчас это Липецкая область. Похоронили его рядом с супругой на Даниловом кладбище в Москве.
Могила А. С. Хомякова, еще в Даниловском монастыре. 1910 г.
К словам псалма на могильной плите Екатерины Михайловны «Аще беззакония назриши Господи, Господи, кто постоит?» добавили еще одно предложение: «Блаженны алчущие и жаждущие правды». Рядом были похоронены Языков и Гоголь.
Смерть Екатерины Хомяковой и горе ее мужа так подействовали на Гоголя, что он тоже смертельно заболел.
Все они закончили свой земной путь в достаточно раннем, по нынешним меркам, возрасте. Екатерине Хомяковой было 32 года, ее мужу — 56. Николаю Языкову и Николаю Гоголю — по 43.
Верховный авторитет по вопросам веры
Отношения Хомякова с тульским обществом были достаточно непростыми, о чем есть множество свидетельств. Тульскую провинцию С. Т. Максакову он описывал так: «Что за милая вещь — губерния! Поезжайте к помещикам: они знают (по крайней мере, думают, что знают) интриги придворные, рассказывают анекдоты про то, что делается в уездах. Например, что в Ефремовском уезде доктор прописал барыне микстуру с надписью „пред приемом встряхивать“, и домашние это поняли так, что надобно всякий раз пред приемом встряхивать больную, отчего она чуть-чуть не умерла».
В письмах к другу своему Веневитинову рассказывал всякие анекдоты из местной жизни и называл Тульскую губернию «грязным чистилищем от грехов».
Тем не менее свою родину, как и всю Россию, искренне любил. Под статьями даже иногда подписывался Т-къ, то есть Туляк.
В Тульской палате древностей имелось два портрета Хомякова. На одном он был изображен еще юношей. Другой — это фотография последних лет жизни. Дорогущая, по тем временам, штука. Тут же висел отзыв профессора Шевырева о его поэзии: «Лира Хомякова постоянно звучит самым глубоким отечественным чувством». И несколько цитат самого Алексея Степановича. Например, такая: «Для России возможна одна только задача: сделаться самым христианским из человеческих обществ».
Позже его сын, Дмитрий Алексеевич Хомяков, подарил музею еще два портрета. На одном из них отец был изображен в русском костюме — коричневой русской рубашке, сверху поддевка (безрукавка), на длинной цепочке — часы в боковом кармане. Одежде соответствовала прическа — длинные волосы в кружок.
В октябре 1910 года, в связи с 50-летием со дня смерти, Губернское дворянское собрание увековечило память о Хомякове. В частности, установили на вечные времена делать поминовение Хомякова в церкви дворянского пансион-приюта и поставить его портрет в назидание и в пример юношеству в одной из зал того же приюта.
Также учредили стипендию имени писателя в московском университете исключительно студентам православного вероисповедания.
В 1931 году кладбище Данилова монастыря было упразднено, а на территории монастыря организован приемник для несовершеннолетних правонарушителей. В связи с этим прах Гоголя, Языкова и Хомяковых был перезахоронен на Новодевичьем кладбище. Свидетелем вскрытия могил был писатель В. Лидин, который оставил об этом воспоминания.
«Первой была вскрыта могила Хомякова. Огромный цинковый запаянный гроб частично обветшал и распался; внутри него был второй гроб, дубовый, его верхние доски прогнили. Вся фигура Хомякова сохранилась почти в том же виде, в каком он был похоронен 71 год назад.
Верхняя часть черепа с густой шапкой волос была цела; сохранившийся казакин или славянофильская коричневая поддевка, завершавшаяся брюками, вправленными в высокие сапоги, заключала в себе весь остов скелета. Одеяние было такой прочности и в такой сохранности, что останки подняли за плечи и ноги и целиком, ничего не нарушив, переложили в другой гроб.
В изголовье Хомякова оказалась чашечка севрского фарфора с голубыми незабудками — видимо, оставшаяся после соборования. Рядом с прахом Хомякова находился и прах его жены Екатерины Михайловны, родной сестры поэта Языкова, умершей за 8 лет до смерти Хомякова. В волосах, полностью сохранившихся в виде прически, был воткнут черепаховый гребень».
Вместе с прахом Хомякова и его жены был перенесен и гранитный памятник.
В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона его назвали «верховным авторитетом по вопросам веры» среди славянофилов, а философ Николай Бердяев говорил, что Хомяков «первый самостоятельный и самый замечательный русский богослов».
Дворянский пансион-приют в Туле, где в назидание юношеству был установлен портрет Хомякова.
В 1910 году в связи с 50-летием годовщины смерти станцию Скоблево переименовали в Хомяково. Название станции дало название поселку под Тулой.
Изначально в доме в Богучарове устроили коммуналку. Но в 1995 году усадьба Богучарово получила статус объекта культурного и исторического наследия федерального уровня. Сегодня музей «Усадьба А. С. Хомякова» — филиал Тульского историко-архитектурного музея. Здесь проводятся экскурсии по усадьбе и архитектурно-парковому комплексу, лекции о Хомякове и образе русской провинциальной усадьбы XIX века.
