В связи с этой датой вспоминаем некоторые факты жизни автора знаменитых «Нравов Растеряевой улицы».
Глеб Иванович Успенский родился 13 октября 1843 года в Туле. Его отец служил секретарем палаты государственных имуществ. Начальное образование Глеб получил в родительском доме и в Калуге у деда. С 1853 будущий писатель учился в тульской гимназии. В 1856 году отца перевели в Чернигов, и он продолжил обучение в этом городе. Биографы Успенского считали Чернигов его второй, духовной, родиной. Хотя отношения приезжего с одноклассниками, которые дразнили новичка кацапом, налаживались трудно. В конце концов появились друзья и компания, с которой он проводил все свободное время. Здесь, в Чернигове, Глеб пережил свою первую любовь.
В последний раз в Черниговской губернии Глеб Успенский был в 1891 г., незадолго перед своей болезнью. Он гостил у брата в Батурине, но, когда его попросили приехать в Чернигов, отказался. Этот город оставил у него не самые приятные воспоминания.
После окончания гимназического курса Успенский поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Отец высылал ему по 25 рублей в месяц. В Чернигов будущий писатель приезжал в летние каникулы. Из-за невозможности платить за обучение был отчислен. В 1862 году Глеб Успенский поступил на юридический факультет Московского университета, но и эту учебу пришлось оставить «по недостатку средств для продолжения образования».
В советское время отчисление обычно объясняли участием в студенческих волнениях. На самом же деле все было проще. В 1864 году умер отец, и ежемесячных 25 рублей не стало. Успенский трижды обращался к ректору с просьбой освободить его от платы за лекции, но безрезультатно.
В произведениях Глеба Успенского есть несколько определений и устойчивых выражений, которыми мы пользуемся до сих пор.
Самое популярное из них — тащить и не пущать. Так выражался герой его сатирического рассказа «Будка». Обязанности главного героя рассказа будочника Мымрецова, то есть полицейского, который нес службу возле полицейской будки, в том и состояли: во-первых, тащить, во-вторых, не пущать. «Тащил он обыкновенно туда, куда решительно не желали попасть, а не пускал туда, куда этого смертельно желали».
У Ленина же любимым было другое выражение из этого рассказа: «В числе драки-с».
Будочнику Мымрецову велено было задержать буянившую женщину.
— Я подбег, они уж разодравши были… И уж глаз расшибли… в том числе, — рассказывал он квартальному.
— В каком числе?
— В числе драки-с.
Считается, что Успенский если не первым, то одним из первых упомянул в печати слово «частушка». Оно появилось в 1889 году в очерке «Новые народные стишки». «Не из чего собрать и сложить народу песню, но сочинить „стишок“, откликнуться на разнообразнейшие явления обыденной жизни, этого даже и „утерпеть“ нельзя народу. И вот он сочинил так называемую „частушку“, то есть „куплет“ (слово в слово), и этими частушками откликается на каждую малость жизни». По мнению филологов, слово «частушка» появилось от глагола «частить», то есть быстро говорить.
Популярным стало и определение «четверть лошади». В очерке из цикла «Живые цифры» рассказывалось, что по статистике на четверых крестьян приходится всего одна лошадь.
Герои рассказа, бедняки Авдей и Авдотья, зарабатывают себе на лошадь. Для этого взяли участок покоса, чтобы потом продать с него сено. Они идут пешком, Авдотья несет на плечах полуторагодовалую дочку, косу, обед и подстилку. На покосе таскают на носилках кучи сена по четыре пуда, а сверху сажают еще и дочку. «Что делать! У бедных людей была только четвертая часть лошади, и поэтому недостающие части лошадиной силы они должны были взять на себя».
***
Прославили писателя Глеба Успенского очерки «Нравы Растеряевой улицы». Находится она в городе Т. И мы-то с вами точно знаем, что это за город такой — Т.
«Растеряева улица лежит на городской стороне, но общий колорит рабочего города отразился и здесь», — сообщает автор.
Понятно, что Растеряева улица — образ собирательный. При жизни Успенского считалось, что он описал жизнь фабричного люда Томилинской улицы. Позже она стала Суворовской, теперь это Красноармейский проспект.
До войны краевед М. Дружинин запустил в оборот новое расположение Растеряевой улицы — Никитская, позже Свердлова, а теперь Староникитская.
Некоторые краеведы уверены, что под Растеряевой можно понимать весь квартал улиц со старыми деревянными домами в районе Хлебной площади.
***
Со второй половины 1870-х вся жизнь Успенского проходит в разъездах. Он исколесил всю европейскую Россию. В последнее время не мог оставаться на одном месте более месяца. Подолгу жил в самых глухих деревнях Новгородской и Самарской губерний.
Глеб Успенский — впечатлительная, болезненно-нервная, страдальческая натура с обнаженными нервами и обостренной чувствительностью к чужому горю. В качестве примера о нем рассказывали, что как-то Успенский, вечно страдавший из-за безденежья, заехал к издателю взять аванс за свои произведения. Но через какое-то время вернулся без копейки опять просить денег. Пока ехали, извозчик пожаловался, что совсем пропадет, если немедленно не достанет денег, и Глеб Иванович отдал ему все, что было.
***
Конечно, его произведения сейчас уже мало кто читает. Хотя когда-то «Нравы Растеряевой улицы» считались лучшим описанием всей русской провинции. Именно за это их ценил и Ленин. Между тем творческое наследие Глеба Успенского огромно. Его полное собрание сочинений, выпущенное в 1949 году Академией наук СССР, насчитывает 14 томов.
***
В 49 лет он умер для русской литературы. Началось психическое расстройство, которое растянулось на долгих десять лет. Лечился сначала в петербургской лечебнице, потом в двух новгородских. Сестра рассказывала, что он не мог видеть на окнах решетки. Обещал вести себя тихо и умолял немедленно их снять. По просьбе родных решетка была снята, но в комнате поселили служителя, который безотлучно находился рядом с больным.
Похороны Успенского.
Глеб Иванович Успенский умер в 1902 году. В 1909-м на его могиле модный в то время скульптор Шервуд, который лично знал Успенского, поставил памятник, на котором писатель изображен во время размышлений над той самой четвертью лошади. Дети писателя просили Шервуда убрать папиросу из руки бюста. Но Шервуд остался при своем мнении: «Он обычно сидел на кровати, поджав ноги, и целыми днями воочию представлял себе действующих лиц своих рассказов, причем беспрерывно курил. Этот образ Г. И. и лег в основу моей композиции памятника. Однако связать этот бытовой облик Г. И. с его больной психикой, с его необыкновенными глазами, полными любви и сострадания к людям было для меня труднейшей задачей». Автора поддержал известный писатель и публицист Владимир Короленко. Он тоже сказал, что не представляет Успенского без папиросы.
Надгробный памятник работы Шервуда.
Этот памятник, установленный на Литераторских мостках Волковского кладбища в Санкт-Петербурге, считается сейчас одним из лучших произведений мемориальной скульптуры начала XX века.
Портрет писателя Гаршина Ильи Репина, судьбу которого сравнивали с судьбой Глеба Успенского.
Судьбу Глеба Успенского современники сравнивали с судьбой Всеволода Гаршина, которого мы сейчас помним по сказке «Лягушка-путешественница». Гаршину тоже был дан «гений жалости и сострадания».
«В его маленьких рассказах и сказках, иногда в несколько страничек, положительно исчерпано всё содержание нашей жизни, в условиях которой пришлось жить и Гаршину, и всем его читателям», — писал о нем Глеб Успенский.
Оба писателя в конце жизни оказались во власти психического недуга. Оба даже умерли в один день — 24 марта, но в разные годы. Гаршин, правда, покончил жизнь самоубийством, выбросившись в лестничный пролет.
***
Сложная жизнь досталась и двоюродному брату Глеба Ивановича Николаю Успенскому, известному писателю-демократу. С какого-то момента Николай Успенский стал бродяжничать с малолетней дочерью. Вдвоем они играли по кабакам на различных музыкальных инструментах, дочь пела матерные частушки. Все вспоминали чучело крокодила, которое писатель зачем-то таскал с собой. Оба были одеты в лохмотья, и на них, по воспоминаниям, было больно смотреть.
Дочь у Николая Успенского в конце концов отобрали. Он продолжал странствовать по кабакам и трактирам один. Допился до того, что от малейшего соприкосновения на руке немедленно вскакивал большой водяной пузырь. Николай Успенский зарезался на окраинах Москвы в районе Смоленского рынка 21 октября 1889 года.
Его дочь тоже ждала тяжелая судьба. В старые времена она была известна в Туле как городская сумасшедшая Ляля Шумская.
***
Через сто лет после Успенского свой взгляд на Растеряеву улицу описал другой известный туляк — поэт Владимир Лазарев. Свердлова, нынешняя Староникитская — это была его улица детства.
«…А я и не знал, что живу на Растеряевой улице. Вернее, как таковой Растеряевой улицы не существовало. Была Никитская. Но по всем достоверным источникам именно эта Никитская с впадающими в нее улочками и закоулками явилась для Успенского прототипом Растеряевой улицы (разумеется, с последующим обобщением)… Вот на этой самой улице, в доме под номером сорок два, я и прожил несколько лет своего детства.
Только что отгремела война. Время было суровое. Страна поднималась из разрухи. И тень горя стояла почти над каждым двором. Но детство брало свое. Школа. Первые книги. Голуби над влажными от росы утренними крышами. Мы очень любили гонять голубей (это в крови: туляки испокон веков заядлые голубятники!). Любили после летнего дождя бегать босиком по лужам вдоль всей улицы, не без умысла обдавая брызгами спешащих на свидание девчат. Улица тогда еще была мощена булыжником со множеством ям и колдобин. А иногда играли в запретную орлянку неподалеку от бывшей семинарии. Только теперь я узнал, что в старые времена Никитская славилась на всю Тулу своими «орляночниками» и «биточниками». Стало быть, наше пристрастие к запретной «орлянке» не на пустом месте возникло. Оно — эхо далеких привычек и забав растеряевской стороны».
Лазарев описывал свой диалог с садоводом-любителем Владимиром Степановичем Костиным, который помнил еще старые времена:
«– Вот здесь трактир Минакова был… А здесь кабак. Дом все тот же, ничего ему не сделалось. А люди, конечно, другие. Внук того кабатчика теперь в институте работает. Наукам людей учит. Я его недавно встречал. Ладный такой, высокий… Здесь тогда самые пьянки и драки происходили… А там, вон у поворота, лошадь с возом на моих глазах утопла в трясине, поминай как звали.
— Наверное, когда дождь пройдет, грязь по колено была?
— Ха, по колено! Напротив меня жили Пузыревы. Бывало, мы стоим возле домишек-то своих и перекидываемся словами, а перейти друг к дружке никак невозможно, грязь такая. Бабы соседские или мужики поругаются, всю какая есть, ругань выльют друг на друга, а потом не выдержит кто-нибудь и как завопит: «Заткнись, гадина, а то сейчас по морде вдарю!» — «А ну-кась попробуй, вдарь!» — кричат с другой стороны улицы. А улицу никак перейти нельзя; в грязи утопнешь».
***
Дочь писателя, Вера Глебовна Успенская, вышла замуж за известного революционера-террориста Бориса Савинкова. С 1935 года была в ссылке. После возвращения домой умерла от голода во время блокады Ленинграда.
Внучка писателя Елена Борисовна в 1936 году вышла замуж за поэта Льва Ошанина. Их дочь Татьяна стала педагогом и писателем, сын Сергей был научным редактором журнала «Наука и жизнь», внук Глеб — физиком-теоретиком.
В родословной Успенских много известных литераторов, ученых, историков, врачей. Всеволод Гаккель, также принадлежащий к ветви Успенских, — виолончелист рок-группы «Аквариум».
27 июня 1952 г. У дома Глеба Успенского. Фото из коллекции Михаила Тенцера.
В 1924 году в Туле появилась улица имени Глеба Успенского.
18 июня 1993 года, в год 150-летия писателя, перед зданием дома политпросвещения состоялся митинг, посвященный закладке памятника Глебу Успенскому. Но установлен он был только 27 октября 2016 года. Сегодня памятник работы Зураба Церетели — один из лучших монументальных объектов Тулы.
