Поскромнее не получилось
Николай Александрович Романов впервые посетил Тулу еще цесаревичем – претендентом на престол. В программу его образования входили путешествия по губерниям России, чтобы наследник представлял, чем живет страна, не только из окон Зимнего дворца. В Тулу он приезжал в 1887 году, посетил оружейный завод, пообщался с народом.
Вообще, в тот период будущий император ездил не только по России, но совершил и кругосветное путешествие. В Японии даже сделал себе татушку на руке в виде дракона.
Дважды за это время жизнь его была в опасности. 17 октября 1888 года поезд с царской семьей, следовавший из Крыма в Санкт-Петербург, потерпел крушение на линии Курск — Харьков – Азов южнее Харькова. Погибло 19 человек, 18 было ранено. Александр III и члены его семьи не пострадали, а вот находившаяся у ног императора собака погибла.
Погиб и лакей, только что подававший Александру III сливки к гурьевской каше. Спасение императорской семьи назвали чудом.
29 апреля (11 мая) 1891 года в японском городе Отсу будущий российский император Николай II вместе с двумя принцами – греческим Георгом и японским Арисугавой – возвращался в Киото после посещения озера Бива. Неожиданно на него бросился стоявший в оцеплении нижний полицейский чин Сандзо, обнажил саблю и ударил ею цесаревича по голове. Рана получилась до кости, но неопасной для здоровья. Стоит ли после этого удивляться, что вопросам безопасности при путешествиях его величества по России придавалось огромное значение.
Император Николай II.
О возможном приезде императора в Тулу говорили еще задолго до мая. Однако шумиха поднялась за два дня до этого, только 4 мая, когда на экстренном заседании Тульской городской Думы было объявлено, что шестого числа в Тулу прибудет Его императорское величество государь Николай Александрович.
«При прибытии Его величество разрешил представиться ему на вокзале Тульской городской управе. При представлении депутации может быть допущено поднесение хлеба-соли, но не на ценных блюдах. Во время пребывания в Туле Государь император посетит кафедральный собор, а затем в лагерях произведет осмотр войскам, отходящим на Дальний Восток, на театр военных действий», – говорилось в протоколе заседания Думы.
Император Николай II на смотре Псковского пехотного полка перед отправкой его на Дальний Восток.
Несмотря на однозначную просьбу быть поскромнее, городской голова Аркадий Алексеевич Смирнов выпросил у управы на покупку блюда и хлеба-соли до 200 рублей, а также «потребную сумму» на приведение в порядок мостовых и на убранство улиц.
Оружейной столице России даже было чем похвастаться государю: в марте 1904 года подписали контракт о производстве пулемета системы Максима на Тульском оружейном заводе. Правда, он еще не рассматривается как оружие будущего, но уже в русско-японскую войну тульский максим покажет себя во всей красе.
А вот с местом, где будет проходить смотр отбывающих на Дальний Восток военных частей, не сразу все прояснилось. Первоначальная просьба была весьма четкой: станция Протопопово Сызрано-Вяземской железной дороги. Однако потом в головах начальства что-то забегало, и спешно начали искать другие площадки, более близкие к Туле.
Билет для входа в кремль во время высочайшего визита.
На их осмотр даже лично выезжал губернатор Шлиппе. 3 мая из Тулы начальнику штаба округа генералу Соболеву срочно телеграфируют: «Поле, облюбованное для смотра, не приспособлено – стоги не убраны, местами мокро. Удобнейшее место для смотра если не в лагере, то у михалковского перехода близ мастерских ст. Тула».
На следующий день начальник Сызрано-Вяземской дороги Якубовский шлет паническую телеграмму тульскому губернатору: «Просьба телеграфировать мне, планируется ли смотр ст. Протопопово в утвердительном смысле. Потребуются ли какие-нибудь распоряжения Сызрано-Вяземской дороге». Но в Туле по-прежнему не было четкого представления, каким окажется план действий 6 мая.
На экстренном заседании Тульской городской Думы вообще говорится о том, что государь, может, в Тулу и не заедет вовсе, а сразу отправится на смотр к станции Протопопово, и в таком случае депутация от городского управления будет принята именно там.
Губернатор Шлиппе телеграммой требует ясности от вышестоящих инстанций, начальника штаба Московского округа генерала Соболева: «Сделаны все распоряжения для смотра войск на лагерном плацу. Сейчас получена ваша телеграмма об окончательном решении смотра Протопопово, где не приготовлено. Прошу указаний. Губернатор Шлиппе».
Указания последовали, и окончательно было решено: высочайший смотр пройдет у станции Протопопово. И заезд в Тулу тоже будет.
Спешное наведение порядка
Тем временем принимались срочные меры для обеспечения идеального порядка на время приезда императора в город. Дополнительные полицейские силы прибывали из всех уездов губернии. Оказывала помощь и вторая столица. Московский обер-полицмейстер генерал-майор Трепов командировал в Тулу помощника пристава Коротича, четырех помощников пристава – капитанов Малиновского и Васильева, штабс-ротмистра Каменского и штабс-капитана Муханова, десять околоточных надзирателей и сто городовых, которые выехали задолго до события – в восемь утра 4 мая. Но просил, чтобы все, как только минует в них надобность, сразу же были отправлены обратно. Самому нужны.
Тщательно просматривали и списки тех, кто в день шестого мая будет стоять в охране на улицах.
Так, забраковали кандидатуру некоего Щукина, доверенного конторы «Мазут» в Туле: «Личность сомнительной политической благонадежности и нетрезвого поведения». Пройдет немного времени, и некий эсер Щукин из Тулы, разыскиваемый за подпольную деятельность, устроит покушение на жизнь тверского губернатора. Не тот ли самый? Очень может быть.
Само собой, где император – там и его свита, послания от которой стали поступать аж с апреля. Сотник Абациев сообщал о том, что прибывает в Тулу 1 мая вечером с командой собственного его величества конвоя, в котором будет один офицер, 4 казака, 5 лошадей. Просил распоряжения Шлиппе о приготовлении помещения.
Потом доложили о прибытии в Тулу одного офицера, трех служителей старших званий, девяти конюхов, скольких-то лошадей (непонятно в тексте) и двух экипажей придворной конюшенной части. Надо было приготовить для них помощников и фураж на трое суток. 4 мая прибыла казачья сотня. И наконец, генерал-лейтенант Гринвальд из Санкт-Петербурга сообщал о том, что шестого мая надо приготовить пять парных экипажей с лошадьми для свиты. Шлиппе отписал: «Соответствующие распоряжения сделаны».
В ходе визита предполагалось, что высокий гость посетит Успенский собор в кремле, на вход в который, равно как и на вход в кремль и на плац при осмотре войск, требовались особые пригласительные.
Билеты для входа в собор выдавались после заявки вице-губернатором, князем Л. В. Яшвилем. Число билетов для всех учреждений Тулы было ограничено – всего 300. Заявку на проход для присутствия во время службы в соборе писал даже городской голова Аркадий Смирнов – на имя губернатора Шлиппе:
«Имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство выдать для членов семьи моей билеты во все места, куда будут допускаться лица во время пребывания в г. Туле Его Императорского Величества Государя императора. Члены семьи нижеследующие: мать моя, вдова действительного статского советника Алексея Николаевича Смирнова, жена Анна Павловна и дочери: Анна, Любовь и Надежда Смирновы».
Спешно, как метко скажет потом Леонид Ильич Брежнев во время приезда в Тулу, наводили марафет в городе. Ремонтировали вечно убитую и неприглядную Суворовскую улицу, которая вела от Курского вокзала в центр, посыпали тротуары и мостовые песочком и щебнем. Украшали дома вензелями, флагами и гирляндами.
Между детским и английским садами на Киевской поставили по обе стороны улицы два золоченых столба с золочеными же художественной работы орлами вверху. Между орлами перекинута через улицу проволока, на которой развешали мелкие флаги. Такие же мелкие флаги на перекинутой через улицы проволоке виднелись и в других местах, особенно на Суворовской улице.
Под звон колоколов
Известный тульский краевед и богослов Павел Малицкий в своей работе «6-е мая в Туле. Мысли и чувства русского человека» рассказывал, что везде в городе говорили о приезде государя. Многие сожалели, что за массой народа не придется увидеть царя-батюшку, а другого случая, может быть, не представится и во всю жизнь.
«Густые волны народа приливали к тем улицам и местам города, где можно было бы видеть Государя. Собор и кремль, вокзал, улицы Суворовская, Посольская, Киевская и лагерь – вот пункты, куда в день приезда Государя отлила вся жизнь нашего города. Густыми колоннами стоял в этих местах народ».
При этом после проезда высокого гостя никто не уходил – все терпеливо ждали, когда он поедет обратно на вокзал. Многие во время его проезда осеняли себя крестным знамением.
Император Николай II прибыл в Тулу с наследником, великим князем Михаилом Александровичем и великими князьями Сергеем Александровичем и Николаем Николаевичем.
Великий князь Михаил Александрович, младший брат Николая II, прибыл в Тулу в статусе наследника. Михаил Александрович на этюде к картине Ильи Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения».
Император вступил на перрон тульского вокзала под величественный звон колоколов всех тульских церквей и мощные крики «Ура!». На платформе с обеих сторон входных дверей, ведущих в устланные коврами парадные комнаты, были поставлены большие комнатные растения. Погода была прохладная и дождливая.
После официальных церемоний на вокзале Николай Александрович посетил кремлевские соборы, где был встречен преосвященным Питиримом, епископом Тульским. Также на Соборной площади была собрана учащаяся молодежь всех учебных заведений Тулы.
Император у входа в зимний собор кремля. 1904 г.
Сразу после кремля император отправился проводить смотр войск. Пересев верхом на лошадь, в сопровождении наследника, великих князей и своей свиты шагом объехал фронт войск и обозы, здороваясь с полками. Затем, выехав из-за часовни и остановившись перед серединой выстроенных батальонов, пропустил войска перед собой церемониальным маршем два раза, после чего отправился на вокзал. Здесь его ждала депутация тульского дворянства, которая проводила высокого гостя до самого вагона.
Перед отходом поезда душевно пропели «Боже, царя храни», после чего поезд отбыл в Калугу.
Император остался очень доволен увиденным. В дневнике он описал эти дни следующим образом.
«6-го мая. Четверг. Встал рано с дождливой прохладной погодой …Когда приехали в Тулу, показалось солнце. Большой порядок на улицах. Из собора через весь город в лагерь 2-й бригады 3-й пех. дивизии. 11-й пех. Псковский и 12-й п. Великолуцкий полки представились отлично. Одна из рот каждого была одета в рубахи песочного цвета. Уехали из Тулы в 6? ч. На ночь остановились на ст. Ферзиково в Калужской губ. Было свежо и ясно».
Со станции Ферзиково министр императорского двора барон Фредерикс от имени государя отправил благодарственную телеграмму тульскому губернатору, в которой тот соизволил передать населению города, а равно прибывшим с волостными старшинами крестьянам свою искреннюю благодарность за прием и соблюдение порядка во время пребывания Его величества в Туле. Учащихся повелено было распустить на три дня.
Московская команда, как и было обещано, отбыла из Тулы тотчас же после императора. Вслед ей унеслась и благодарность тульских властей:
«Присланная полицией команда выполнила возложенные на нее обязанности с примерным усердием и знанием своих обязанностей».
Во время пребывания в Туле Николай II пожаловал серебряную медаль с надписью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте сторожу канцелярии Крапивенского уездного предводителя дворянства отставному унтер-офицеру Алексею Замятину.
Также после высочайшего визита городская Дума озадачилась переименовать в честь этого события улицу города. Рассматривались разные варианты – Посольская, Киевская...
В 1904 г. в Туле появилась Николаевская улица, которая потом стала улицей Свободы.
Но остановились на Ново-Дворянской, которую переименовали в Николаевскую. Исходили из той логики, чтобы одновременно переименовать Старо-Дворянскую в просто Дворянскую. Улица Николаевская просуществовала ровно до свержения самодержавия. Сразу после Февральской революции ее переименовали в улицу Свободы.
