Принято считать, что российский топливно-энергетический комплекс кормит всю страну, отчисляя львиную долю экспортных доходов в бюджет и субсидируя экономику низкими ценами на энергоносители. В одном из недавних отчетов «Тройка диалог» даже подсчитала объем «соцобязательств», которые, по ее мнению, несет на себе газовая отрасль. Точнее, не вся отрасль, а «Газпром» — ведь только он имеет право продавать газ за границу.
Расчет «Тройки» такой: в 2009 г. средняя оптовая цена природного газа составит на европейском рынке $302 за 1000 куб. м газа, а на российском — $58 за 1000 куб. м. Объем продаж газа внутри России — 420 млрд куб. м, следовательно, разница в выручке от реализации газа по внутренним и европейским ценам будет равна $102 млрд. Сюда входят расходы на транспортировку газа до внешних рынков сбыта, экспортные пошлины и продажа газа по регулируемым ценам. «Тройка» с некоторым допуском считает субсидией все $102 млрд, из них около $70 млрд приходится на долю «Газпрома». Сумма немаленькая. Видимо, она и служит главным аргументом «Газпрома» против повышения налога на добычу газа или пошлин на его экспорт.
Но не завышена ли эта цифра? Мирового рынка газа не существует, а судя по отчетам газовых компаний, европейцы платят за газ вдвое больше, чем жители других континентов. Поэтому сравнение российских и европейских цен некорректно — цена на газойль и мазут в Италии не может определять цену на газ в Тюменской области, полагает директор East European Gas Analysis Михаил Корчемкин. По его расчетам, «Газпром» субсидирует экономику не больше чем на $6 млрд в год. Сумма была бы еще меньше, если бы внутренние цены на газ в России определялись на бирже. К тому же нельзя забывать, что независимые производители газа, не имеющие доступа к трубе, со своей стороны субсидируют «Газпром», продавая ему газ по $20 за 1000 куб. м.
Но дело даже не в сумме. Перекрестное субсидирование приносит экономике намного больше вреда, чем пользы. Суть его в том, что государство жестко ограничивает конкуренцию в определенном секторе, чтобы предприятия этого сектора могли получать сверхприбыль. А потом часть этой сверхприбыли заставляет расходовать на решение общественных задач — предоставлять услуги по цене ниже реальных издержек или создавать объекты инфраструктуры там, где это коммерчески невыгодно.
Таких перераспределений в российской экономике множество. Газ, электроэнергия, железнодорожные перевозки… Протекционизм регионов по отношению к местным банкам — взамен те содержат филиальную сеть в неприбыльных местах. Аптеки, которые по заниженным ценам продают социально значимые лекарства, избавлены от конкуренции со стороны других потенциальных продавцов.
Власти сейчас много говорят о важности энергосбережения. Это очень правильно, но нас ведь никто не уговаривает обходиться меньшим количеством еды, наладить одеждосбережение, компьютеросбережение и т. д. Потому что уговаривать не надо: все определяется ценой. С энергоносителями не так, потому что цены на них занижены. А правительство предпочитает не отпускать цены, а уговаривать население ограничить потребление электричества, бензина и т. д.
В результате субсидирования мы на самом деле платим множество дополнительных налогов в самых разных отраслях — ведь субсидирование невозможно без ограничения конкуренции. Но эти налоги незаметны, их невозможно проконтролировать и часто даже невозможно точно подсчитать (как в истории с газом).
Считается, что вся эта схема помогает малообеспеченному населению, но это не так. Граждане с низкими доходами получают лишь небольшую часть этой субсидии, а остальное достается энергетикам, металлургическим комбинатам (рентабельность которых искусственно завышается), обладателям больших квартир со множеством электроприборов.
Так не лучше ли иметь рыночные цены и доплачивать малообеспеченным гражданам из бюджета, чем продолжать ради них субсидировать промышленников и обладателей коттеджей, искажая рыночные стимулы во всей экономике?
Источник: http://www.vedomosti.ru
