Почти полвека рядом с Толстым была женщина, которая очень его любила, заботилась о нем, помогала во всех делах, подарила ему 13 детей. Софья Андреевна всю себя отдавала мужу и детям, обожала Ясную Поляну и все, что с ней связано. А что еще она любила?
О привязанностях графини, ее увлечениях, любимых вещах и занятиях нам рассказала Элеонора Петровна Абрамова, главный хранитель музея-усадьбы «Ясная Поляна».
В записной книжке Софьи Андреевны есть интересная запись, позволяющая представить нам круг ее интересов и увлечений: «Что я люблю: В душе покой. В голове мечту. Любовь к себе людей. Люблю детей. Люблю всякие цветы. Солнце и много света. Лес. Люблю сажать, стричь, выхаживать деревья. Люблю изображать, т.е. рисовать, фотографировать, играть роль; люблю что-нибудь творить – хотя бы шить. Люблю музыку с ограничением. Люблю ясность, простоту, талантливость в людях. Наряды и украшения. Веселье, празднества, блеск, красоту. Люблю стихи. Ласку. Сентиментальность. Люблю работать производительно. Люблю откровенность, правдивость…»
Итак, графиня любила…
П. Е. Кулаков. Софья Андреевна в цветнике у яснополянского дома. 1908 г.
Сажать цветы и деревья. Когда 18-летняя Софья впервые приехала в усадьбу, Ясная Поляна выглядела не так, как сейчас. Московская барышня, новоиспеченная графиня Толстая вышла из кареты перед домом и увидела заросший дворик, нечистоты, неухоженность… Став хозяйкой Ясной Поляны, она занялась благоустройством усадьбы. Цветники рядом с домом – творение графини. Ее любимым был цветник с южной стороны. Там Софья Андреевна высадила луковичные растения.
Весной, стоило только сойти снегу, в усадьбе зацветали пролески, крокусы, потом нарциссы, тюльпаны… Сейчас любимый цветник графини Толстой выглядит точно так же.
Добрая половина лесной красоты в усадьбе появилась именно благодаря Софье Андреевне. Все еловые посадки с конца 1880-х годов до 1906 года – дело ее рук. Елочки под Грумантом, елочки у колодца за Чепыжом... Но самый красивый участок – елочки-ромбы – графине помог посадить лесничий Эдуард Керн. Опытный и продвинутый лесовод предложил сажать елки клин в клин с лиственными породами. Так и разметили – по краям треугольника лиственные породы, а внутри – елки. В 1889 году графиня Толстая высадила 6800 елок и 5300 дубов. А в 1891 году около дома посадила Веймутову сосну, пихту, тую западную, ольху зубчатую около Верхнего пруда. 55-летняя Софья Андреевна пишет: «Октябрь 1899 года. Вместо прогулки я работаю в нашем яснополянском лесу и саду. Сажала кое-где разные деревья. Так, например, я посадила с Юлией Ивановной [Игумновой – секретарем Л. Н. Толстого] лиственницы между Чепыжом и еловой посадкой».
П. Е. Кулаков. С.А.Толстая в аллее яснополянского парка. 1908 г.
Наряжаться. Софья Андреевна была щеголихой – любила одеваться модно. Когда дочери Тане пришло время выходить в свет, на балы ее возила именно Софья Андреевна. Хотя было положено, чтобы это делал отец, но Лев Николаевич уже не посещал светских мероприятий. В своих записках Софья Андреевна детально описывает платья, в которых были Таня и она сама. А еще пишет, что она моложава, великолепно выглядит и на балах ей говорят об этом. Она купалась в мужском внимании!
Читать книги. В Ясной Поляне был культ семейного вечернего чтения. Сама графиня любила разную литературу, но больше всего – философские труды. Ее любимые авторы – Сократ, Эпиктет, Марк Аврелий. Любила русскую литературу; зарубежную литературу читала в подлиннике. Она с детства владела французским и немецким языками, в ее семье было принято один день говорить на французском, а другой – на немецком. Уже вместе с детьми Софья Андреевна выучила английский язык.
Любимая скамейка писателя в елочках-ромбах.
Делать приятное близким. Толстой часто уединялся в лесу. Графиня заметила, что ее муж частенько ходит гулять в одном и том же направлении, и решила поставить на лесной тропинке скамейку, чтобы он отдыхал. Иногда он уходил сюда подальше от родственников и многочисленных ходоков, просителей, гостей. На этой скамейке писателя никто не смел беспокоить – это было его любимое место размышлений. Скамейка из березовых жердей стоит в лесу и сейчас. Правда, ее ежегодно обновляют, но внешне она остается такой же, какой ее задумала Софья Андреевна.
Пасху. По воспоминаниям младшей дочери Толстых Александры Львовны, самым большим впечатлением ее детства было празднование Пасхи. Она описывает, как в столовой Хамовнического дома в Москве накрывается стол, густо накрахмаленная скатерть стоит колом, на столе яйца, пасха, куличи, окорок. Появляется мама в великолепном платье серебристого цвета. Когда Толстые перестали жить в Москве, Пасху отмечали вместе с деревенскими жителями, которые приходили в усадьбу.
Супружеская пара Толстых. Фото Софьи Андреевны Толстой. 23 сентября 1895 года.
Фотографировать. Первые снимки она сделала в конце 1880-х годов, но они были не очень удачными в техническом плане.
А в 1895 году, когда умер 7-летний сын Ванечка, фотография спасла, «вытащила» Софью Андреевну из омута страшного горя.
Она писала, что ей захотелось заснять любимые места Ванечки. С этого все и началось. «Настоящее горе не то, над которым сидишь и плачешь; а то, от которого бежишь, стараешься развлечься всячески, чем бы то ни было, лишь бы не страдать», – замечала она. Дорожная фотокамера, очень тяжелая, до сих пор есть в усадьбе. Потом в семье появился портативный «Кодак». Существует знаменитая серия снимков, которые супруга писателя делала в годовщину свадьбы. Первый снимок появился 23 сентября 1895 года, и затем она делала их вплоть до 23 сентября 1910 года. Она настраивала фотоаппарат, а потом быстро подходила к мужу – на снимке они были вдвоем. Эти фото можно назвать прародителями современных селфи.
Больше всего она любила снимать детей, внуков, природу, усадьбу. В 1912 году ограниченным тиражом Софья Андреевна издала альбом фотографий «Толстой в жизни», где были исключительно ее снимки. На первой странице есть ремарка: «В пользу погорелых окрестностей Ясной Поляны».
«Уголок серьезных разговоров». Входишь в зал – и слева круглый стол рядом с зеркалами, диван. Сам по себе этот стол довольно любопытен, это одна из старых вещей в этом доме. По вечерам там обычно собирался ближний круг, читали вслух, играли в шахматы, разговаривали, спорили. Около одиннадцати часов вечера все обычно расходились спать, а графиня задерживалась – оставалась в одиночестве и тишине поработать.
Свою комнату. Софья Андреевна переехала в эту комнату в 1906 году и прожила здесь до своей смерти. Комната выглядит так же, как в ее последние годы. Здесь поражает обилие фотографий на стенах. Над письменным столом висят снимки родных Софьи Андреевны: матери, отца, умерших детей. Над диваном справа от входной двери – фото друзей, знакомых, тех, кто был вхож в дом. Над кроватью – крошечный образок «Трех Радостей», принадлежавший тетке Толстого Татьяне Александровне Ергольской. Им благословляли Льва Николаевича, уходящего на войну. Ценен и интересен не столько сам образок и оклад, сколько запись Софьи Андреевны на обороте: «Она [Татьяна Александровна] просила, чтоб икона эта во всю жизнь всегда сопровождала гр. Льва Никола[евича] Толстого. Когда он утратил веру в нее, отдал мне».
Заниматься самокопанием. По дневниковым записям Софьи Андреевны видно, что она вела большую внутреннюю работу. Она знала свои недостатки, знала, за что ее можно упрекнуть, и старалась освободиться от этого. Одним из таких недостатков была ревность. На момент венчания Софье Берс было всего лишь 18 лет, а Льву Толстому – 34. Лев Николаевич не хотел обманывать будущую жену и незадолго до свадьбы отдал ей свои дневники. Из них Софья Андреевна узнала о прошлых связях писателя. Прошлое мужа волновало графиню до старости и было причиной глубокой ревности, отравлявшей ей жизнь.
Творчество. Она обожала слушать музыку, причем признавала, что сама она пианист никудышный. Часто играла в четыре руки с племянницами, с сестрой Толстого Марией Николаевной, да и с самим Львом Николаевичем. Укладываясь спать, их дети слышали, как родители допоздна играли на рояле симфонии Гайдна и Моцарта. Когда она ездила в Москву, то подробно расписывала свой день: визит к врачу, к стоматологу, в магазин… А вечером обязательно – музыкальный концерт.
Она детально выписывала, что она слышала, кто играл, как играл и насколько это ее впечатлило. Для нее это было очень важно.
Есть вот такая ее грустная цитата: «В душе моей происходит борьба: страстное желание ехать в Петербург на Вагнера и другие концерты и боязнь огорчить Льва Николаевича и взять на свою совесть это огорчение. Ночью я плакала от того тяжелого положения несвободы, которое меня тяготит все больше и больше. Фактически я, конечно, свободна: у меня деньги, лошади, платья – все есть; уложилась, села и поехала. Я свободна читать корректуры, покупать яблоки Л. Н., шить платья Саше и блузы мужу, фотографировать его же во всех видах, заказывать обед, вести дела своей семьи – свободна есть, спать, молчать и покоряться. Но я несвободна думать по-своему, любить то и тех, кого и что избрала сама, идти и ехать, где мне интересно и умственно хорошо; не свободна заниматься музыкой, несвободна изгнать из моего дома тех бесчисленных, ненужных, скучных и часто очень дурных людей, а принимать хороших, талантливых, умных и интересных. Нам в доме не нужны подобные люди – с ними надо считаться и стать на равную ногу; а у нас любят порабощать и поучать… И мне не весело, а трудно жить… И не то слово употребила: весело, этого мне не надо, мне нужно жить содержательно, спокойно, а я живу нервно, трудно и малосодержательно» (8 марта 1898 года).
В живописи Софья Андреевна была самоучкой. Она рисовала простые, но очень милые картинки, которые развешаны по стенам в ее комнате.
Май, 1909 г. Софья Толстая с внуками. Фото В. Черткова.
Последние годы жизни Софьи Андреевны нельзя назвать счастливыми. Она пишет: «Совсем больная и так, я почувствовала снова этот приступ отчаяния; я легла на балконе на голые доски… Вышел Лев Николаевич, услыхав, что я шевелюсь, и начал с места на меня кричать, что я ему мешаю спать, что я уходила бы. И я ушла в сад и два часа лежала на сырой земле в тонком платье. Я очень озябла, но очень желала и желаю умереть. Если б кто из иностранцев видел, в какое состояние привели жену Льва Толстого, лежащую в два и три часа ночи на сырой земле, окоченевшую, доведенную до последней степени отчаяния, – как бы удивились добрые люди!» О депрессивном и подавленном состоянии графини говорили многие из ее окружения. Сергей, старший сын, считал, что причиной были «расхождение во взглядах с мужем, женские болезни и критический возраст женщины, смерть обожаемого меньшего сына Ванечки (23 февраля 1895 года), тяжелая операция, которую она перенесла в 1906 году, и в 1910 году – завещание отца».
Младшая дочь Александра Львовна, напротив, считала, что попытки матери покончить с собой были притворством, направленным на то, чтобы задеть супруга.
Уход Льва Толстого из дома и его смерть на станции Астапово Софья Андреевна пережила очень тяжело. А подписанное тайно от семьи, в лесу, завещание, которое предоставляло право всенародного пользования его произведениями, лишили семью возможности получать гонорары. Оставшись без средств к существованию, Софья Андреевна решила продать усадьбу. Она обратилась к царю Николаю II с прошением о приобретении Ясной Поляны в государственную собственность, но получила отказ...
Графиня Толстая оказалась без денег, с огромной семьей, которая вся – на ней. В 1917, 1918 и в начале 1919 года Софья Андреевна была вынуждена писать записки на дворню, где стояли коровы и телята, с просьбой выделить ей кружку молока. Таких документов сохранилось множество.
Умерла Софья Андреевна от воспаления легких 4 ноября 1919 года в возрасте 75 лет в своем яснополянском доме.
Она сама решила вымыть окна и сильно простудилась. Болела она в течение недели. Рядом с ней была Александра Львовна. Во время похорон графини яснополянские крестьяне в знак большой любви и уважения к ней просили священника отслужить от них панихиду, «памятуя добродетели дорогой и глубокочтимой Софьи Андреевны». Жена писателя была похоронена на сельском семейном кладбище в Кочаках у Никольского храма.
Фотографии из архива музея-усадьбы Л. Н. Толстого «Ясная Поляна».
