Дачный муж
В начале прошлого века вошло в обиход такое понятие, как дачный муж. Работали-то в то время с утра до вечера, поэтому ни о каких дачах в течение рабочей недели для главы семейства и речи быть не могло. Мужья приезжали увешанные пакетами, с тяжелыми корзинками в руках только к вечеру субботы, с тем чтобы в понедельник с утра быть на службе. Соответственно все остальные дни недели дачные поселки представляли собой настоящее бабье царство.
Главные места загородного отдыха туляков – село Сергиевское Крапивенского уезда (нынешний Плавск), ну и, конечно, Алексин-Бор.
В Сергиевском, правда, встречали не очень гостеприимно – местная река Плава была совершенно непригодна для купания из-за битой посуды, которую выбрасывали в реку как здешние трактирщики, так и сами дачники.
Впрочем, неудобства начинались еще до отъезда из пыльного города в маленьких тряских дачных вагонах. «С открытием дачного сезона все поезда, идущие на Щёкино, бывают переполнены пассажирами до последней степени, – писала «Тульская жизнь» в 1906 году. – Все жалобы пассажиров оставляются местным железнодорожным начальством без внимания, предлагающим обращаться с претензиями к центральному начальству. А дачники вынуждены за свои деньги, испытывая все неудобства тесноты и духоты, ехать в переполненных вагонах».
Расписание дачных пассажирских поездов между Тулой и Алексином также оставляло желать много лучшего. Так, поезд №35 стартовал из Тулы в 17 часов, на него еще успей. В Алексине он был почти через два часа – в 18 часов 55 минут. Поезд №34 из Алексина отбывал в 7 часов 30 минут, а прибывал в Тулу в 9 часов 24 минуты. «Изменить движение в более удобном виде не представляется возможным вследствие прохода других пассажирских поездов», – разъясняло главное управление казённых дорог. Чтобы не пропустить своего поезда, которые ходили очень редко, приходилось в ожидании подолгу сидеть на станциях.
В Алексине дорожные приключения не заканчиваются.
Алексин-бор от станции в трёх верстах. И, как и нынешние вокзальные таксисты, извозчики не стесняясь ломят цену за доставку – как со станции на дачу, так и в обратном направлении.
«Для того чтобы заполучить к утреннему поезду извозчика, принято получать «залог», который «барин» берёт с извозчика, – рассказывала «Тульская молва». – Но и это не спасает. Алексинский «ванька» – индивид особенный. Он даст «залог», в придачу к этому десять клятвенных обещаний, и все-таки барина с залогом оставит с носом, а повезёт – другого. С «залоговым» можно и после посчитаться – как-нибудь».
Алексинская гордость
В 1870 г. Викентий Смидович, отец Вересаева, писал:
«Ещё более 15 лет назад врач, который бы вздумал отправить своего пациента на дачу, должен бы был бороться с препятствиями. Тут не действовали ни доводы, ни убеждения; а теперь какая перемена! Все, кто только может, едут на дачу: одни по предписанию врачей, другие – чтобы хотя немного подышать чистым воздухом. Многие выезжают в другие уезды по направлению железных дорог и в особенности в Алексинский уезд, где большие хвойные леса, песчаная почва и хорошая река дают возможность пользоваться прекрасным воздухом и купанием».
Дачи в Алексинском бору – любимое место отдыха туляков. Фото начала ХХ века
Из «Тульской молвы», повествующей о прелестях дачной алексинской жизни: «Спросите у коренного жителя Алексина, что представляет собой их город – и с непередаваемым пренебрежением он ответит:
– Наш город? Нашли о чем спрашивать. Большую деревню видели?
– Видал.
– Ну вот, Алексин и есть такая деревня. Кучка кое-как разбросанных домиков. По улицам – как в любой деревне – разгуливает всякая животина: коровы, свиньи. Простота нравов, так сказать…
– Позвольте, неужели у вас так и нет ничего, стоящего внимания? Например, ваш чудесный бор…
– Ах это? Это вы, пожалуйста, не смешивайте с городом.
И любой алексинец сразу загорается и с жаром начинает повествовать о своем боре.
Дачный бор – это алексинская достопримечательность. И перед новым, впервые попавшим в Алексин лицом хвастается этим бором напропалую. Так и сказывается провинциальная простота, наивность – хоть в чем-нибудь, да не ударить лицом в грязь.
1911 г. Какой же дачный отдых без катания на лодках? Самые задушевные разговоры, самые красивые песни, самые романтические свидания – в лодке на реке под тихий плеск вёсел...
С трогательной неспешностью вам навяжутся в «чичероне». Безропотно будут водить и показывать самые «живописные места». Покажут какую-то особенную, уродливо-замысловатую сосну, которую не только в Туле, но и в парках Москвы нельзя увидать. Запыхавшийся, разморенный от жары, едва поспеваю по чуть проторённой дорожке за неутомлённым алексинцем, спотыкаюсь на еловые шишки, мелкий кустарник, подгнившие пни.
– Теперь на обрыв! Идёмте на обрыв, – торопит он меня.
Господи, он боится, что я всего не успею осмотреть!
– Я как-нибудь потом, заеду ещё, – устало протестую я. – И не скачите так быстро, точно за нами стая гонится.
Он иронизирует:
– Эх вы, городской, ледащий… По камням только и можете шаркать ножатами, а как попал на чистый и сладкий, как мёд, воздух – так и дух вон.
Взбираемся на обрыв. Ландшафт действительно красивый. Внизу – Ока. Снуют лодки. Копошатся люди по лесной пристани. По косогору налепились нелепые домики – точно сакли горцев на Кавказе. Далеко и привольно раскинулся заливной луг, охваченный кольцом густого мелколесья. Сочная зелень и ласкает и рябит в глазах. Голубое марево над всем – дымка лёгких испарений над мелколесьем. Будто переливается и трепещет волнистой сеткой воздух на горизонте, искрится сталь рельс на насыпи…»
Хлопоты и развлечения
Наймом дачи начинали заниматься с весны. Впрочем, постоянные клиенты пользовались тем преимуществом, что заранее сговаривались с хозяевами о том, что вернутся на те же дачи и в следующем году. Что, впрочем, не застраховывало их от повышения арендной платы. Так, дача в четыре комнаты стоила 175 рублей, в три комнаты – 150 рублей. На дачах была терраса, отдельно кухня, ледник и сарай. Можно было снять не дом, а отдельно верхний или нижний этаж.
Поскольку картошку и помидоры дачники того времени не сажали, они занимались другим благоустройством.
Обустраивали цветочные клумбы. Сажали под балконом и у стен вьющиеся растения, которые к концу лета вырастали до небес.
Дорожки посыпались желтым и красным песком или толчёным кирпичом. У входной калитки и в саду устанавливались скамеечки. Иногда парные – друг против друга. В саду также вешались гамаки – непременный атрибут дачной жизни, а для детей – качели.
Для развлечения дачников в Алексин-боре был устроен летний театр, куда для спектаклей приезжали даже студенты московской театральной студии. Правда, они не всё время отдавали дачам и периодически выезжали для подработок давать спектакли в Туле. На дачах в Алексине побывал также и писатель Чехов, писавший здесь книгу о Сахалине. В гости к нему приезжал художник Исаак Левитан.
Были неизменные шарманщики с обезьянкой, которые ходили со своим музыкальным аппаратом с дачи на дачу. Ходили бродячие музыканты и кукольники с Петрушкой, а также цыганки с гаданиями.
Из всех дачников – а их много более тысячи человек – девяносто процентов туляков. Остальные – «чужеземцы» – преимущественно москвичи.
Дачников можно подразделить на три категории: дачники «чужеземцы», дачники туляки «первого ранга» и дачники туляки «второго ранга».
«Чужеземцы» держат себя обособленно, живут своей, я сказал бы, кастой. Их редко можно видеть на общих гуляньях, у театра. Они в пыль и толкотню не пойдут.
Дачники-туляки «собственники» – это тоже обособленная каста. Эти, что называется, «отдыхают» в полном смысле: рано ложатся, много гуляют, – вообще принимают все меры к тому, чтобы жить «правильным образом жизни».
И, наконец, дачники последней категории – прототип нашей публики купеческого и общественного склада: любят общие гулянья, быть вместе, быть на глазах у всех…
К вечеру, когда спадает жара и в мягких, затаённых полутонах бора начинают мелькать колоритно сочными пятнами костюмов – от бело резких и до скромных – чёрных – группы гуляющих – кругом всё особенно оживляется…
По четвергам и воскресеньям в бор большой наплыв коренных алексинцев. Их сразу узнаёшь по неуверенности и робости в жестах, по крикливости и неуклюжести в костюмах. Создаётся впечатление – точно все они получают по 35 рублей жалованья и пришли к важным лицам в гости...
Станция Алексинской железной дороги. Субботним вечером прибывали поезда с дачными мужьями. Начало ХХ века
Вместо послесловия
«В поезде на Тулу я спрашивал:
– Я упустил одну маленькую деталь. Скажите, что в Алексинском бору развит… адюльтер… – рассказывал корреспондент «Молвы», писавший о дачной жизни туляков.
– Тю-тю! – конспиративно приложил к губам палец сидевший напротив меня господин. – Разве можно об этом говорить?
– Да? Что же в этом слове особенно преступного?
– Алексин – это скромность, скромность, скромность… Не дачная местность, а закрытый пансион…
– Чем вы это объясните?
Он пожал плечами и молча стал смотреть в окно – на мимо бегущие поля, телеграфные столбы, на зеленые шапки разросшихся кустарников.
А ведь он, пожалуй, прав».
